Юность
Шрифт:
В таком окружении их компания поднялась по бульварам и повернула обратно, пройдя мимо закрытого Детского городка, вернувшись к своему дому, свернув во двор и проведя в нём остаток, отведённого им до обеда, времени.
Придя домой, весёлые девчонки отметили накрытый праздничный стол, хмурую мать и находящегося в весьма весёлом состоянии их отца.
Александр Васильевич явно уже крепко отпраздновал один.
Платон сразу оценил психологическую ситуацию, и, чтобы не дать, не дай бог, разразиться семейному скандалу, взял инициативу разговора в
Его находчивость сначала оценила Варя, а потом и пришедшая в приподнятое настроение Надежда Васильевна.
Оценил поступок потенциального зятя и генерал, после обеда при всех пригласив Платона в свой кабинет на мужские посиделки.
Александру Васильевичу, имевшему трёх дочерей, явно не хватало сына, с которым он мог бы говорить на мужские темы. И он дома страдал от одиночества, всё чаще доверяя свои мысли рюмке.
Надежда Васильевна это понимала, и поощряла визиты мужа к друзьям и их ответные визиты к ним – лишь бы не пили, где ни попадя. Но теперь в их доме появлялся Платон, которому пить было совсем рано, и который, как собеседник, смог бы удержать её мужа от излишеств.
Поэтому она попросила девчонок, а прежде всего, Варю, пока не мешать мужчинам беседовать.
– «Пусть отец отведёт душу с Платоном! Я заметила, что он бывает не только увлекательным рассказчиком, но и очень внимательным, интересующимся и терпеливым слушателем! Не так ли, дочь?» – спросила она Варю.
– «Да, мам! С ним всегда так легко!» – с гордостью согласилась та.
Воспользовавшись тем, что им теперь никто не мешал, генерал, находясь в великолепном настроение и сытом состоянии тела, ударился в воспоминания о своей военной службе. А Платон внимательно слушал, соблюдая этикет, и поощрял его в этом своими уточняющими вопросами.
И Александр Васильевич быстро уловил, что его сейчас слушают не формально, из вежливости, а вполне заинтересовано.
И генерала понесло. Как отцу своего будущего внука или внучки, он доверительно рассказывал Платону такие секретные сведения и ненужные ему сейчас подробности, что вгонял того в краску.
– Как Александр Васильевич так может подробно говорить о своей службе, очевидно выбалтывая многие секреты? Это значит, что он мне безгранично доверяет! Ладно, пусть продолжает! – рассуждал Платон.
Но вскоре ему надоело слушать непонятное, и потому неинтересное, и он постепенно перевёл разговор на футбол и ЦСКА, накануне сыгравший 0:0 в Кишинёве и завершивший чемпионат на третьем месте, с чем Платон и поздравил Александра Васильевича.
– «Платон! А как ты считаешь, завтра тбилисцы сумеют выиграть у «Шинника» и догнать «Торпедо»?».
– «Конечно! Они теперь свой шанс не упустят! И будет переигровка за первое место и они выиграют у «Торпедо»!».
– «А почему ты так считаешь?».
«Так они две недели назад у себя на поле легко обыграли «Торпедо» 3:1! А за такой короткий срок соотношение сил вряд ли сильно изменится!? И потом, «Торпедо» уже было чемпионом, а у тбилисцев это первый шанс. И ещё, «Торпедо» всё время лидировало, а тбилисцы их догнали. Теперь у москвичей поджилки будут трястись, что они упускают чемпионство! К тому же они только что им проиграли! В конце концов, так будет справедливей для нашего футбола!».
– «Я, пожалуй, с тобой соглашусь!».
– А ещё, я так хочу! – про себя молча подумал Кочет.
– «Пап, Платон! Идите чай пить!» – завершила их беседу Варя.
За чаепитием с тортом «Прага» младшая из сестёр Гавриловых вымазалась шоколадом, на что средняя сестра Клава пошутила:
– «Ты у нас стала прям, как негритосина!».
– «Сама ты, как гитосина!» – оставила, как всегда, за собой последнее слово Ксюха, теперь заедая торт сочным яблоком сорта медуница, принесёнными Платоном в их семью в качестве подарка к столу.
А после чая Платона к себе до конца вечера, наконец, забрала Варя.
– «Мама тебе очень благодарна, что ты разговорами отвлёк отца от рюмки! Я, кстати, тоже!» – первым делом поблагодарила она Платона.
– «Так давай теперь от слов перейдём к делу!?» – предложил тот.
– «Давай!» – неожиданно для него согласилась Варя, запирая изнутри дверь на ключ.
– «А твои сёстры?!».
– «А их теперь от телевизора не оттащишь!».
– «Как меня теперь от тебя!» – впился Платон в губы любимой, осторожно обнимая её и прижимая к себе.
Так и миловались они и любили друг друга почти до самого салюта, первыми выйдя из комнаты и предложив всем его посмотреть, не выходя на улицу. А возможности квартиры генерала Гаврилова позволяли видеть салютные залпы над Красной площадью, в центре столицы и в секторе от северо-запада до юга и даже юго-востока, если выйти на балкон.
Но сначала Варе пришлось держать ответ перед Клавой:
– «А что вы так долго не выходили из комнаты? Чем занимались?».
– «Так разговаривали же! Давно ведь не виделись!? Потом я немного вздремнула, а Платон оберегал мой сон, листая журналы! Я сквозь сон слышала шуршание страниц. Это, оказывается, так убаюкивает!?» – ласково улыбнулась Варя своим любопытным сестрёнкам.
После салюта Платон ещё раз поздравил всех с праздником, поблагодарил за угощение, и тепло распрощался со всеми, не забыв младшую Ксюху поднять под потолок и чмокнуть в нос.