Юный самурай. Путь воина. Путь меча. Путь дракона

Брэдфорд Крис

Неторопливо пройдя вдоль берега, друзья повели лошадей назад в Тоба.

— Спасибо, — сказал Джек. На душе у него было спокойно и радостно.

— Мне казалось, ты скучаешь по океану, — тепло улыбнулась Акико.

Джек кивнул. Рассвет помог ему по-новому взглянуть на мир и разобраться в себе. В его жилах течет кровь моряка, а отныне — еще и самурая.

На пригорке над прозрачной бухтой Акико остановилась и поднесла руку ко лбу.

— Что с тобой? — забеспокоился Джек.

— Ничего… голова слегка закружилась. Наверное, от

морского воздуха.

— Ты еще не вполне здорова. Отдохни, — предложил Джек и, привязав коней к дереву, сел рядом с подругой на краю мыса.

— Поразительно, что ты тогда вообще выжила. — Ниндзя, которого Глаз Дракона натравил на Джека, едва не убил Акико. Сам Докуган Рю в это время похищал журнал. Ниндзя вонзил Акико в шею отравленную булавку, и она упала замертво. Казалось, девочка обречена.

Но Акико обладала необъяснимыми и загадочными способностями. Как ей удалось так грациозно и ловко взлететь на вершину клена за рисунком? Как она так долго простояла под водопадом во время Круга трех? Джек решил, что настало время спросить.

— Когда ты лежала без сознания, сэнсэй Ямада и сэнсэй Кано говорили о докудзюцу. Сказали, что тебя кто-то приучал к ядам и поэтому ты не умерла.

Акико подняла камешек и бросила вниз, задумчиво провожая его взглядом.

— Все гораздо проще, — возразила она. — Мне везет на такие приключения. Помнишь, когда мы познакомились, я вместе с ама ныряла за жемчугом? Меня постоянно жалили медузы, а однажды укусила смертельно ядовитая рыба-собака, и я еле выздоровела. Отсюда и привычка к ядам.

Хотя объяснение показалось Джеку логичным, оставались другие загадки.

— А как же… — Он не успел договорить. Акико вскочила на ноги и начала расстегивать оби. Японские женщины никогда не снимают пояс прилюдно, но Акико презирала условности. Она происходила из рода самураев, и нырять с ама считалось ниже ее достоинства. Однажды девушка созналась Джеку, что ее манит свобода океана. Только там можно уйти от строгости и упорядоченности японского образа жизни.

— Хочу искупаться. — Акико перехватила взгляд Джека и засмеялась. — Не подглядывать!

Она сняла верхнюю часть кимоно и жестом велела Джеку отвернуться, а потом, закрепив концы нижней рубашки, прыгнула в воду.

Джек подбежал к краю мыса: никого, только круги на воде. В глубине мелькнула еле заметная тень. Не знай Джек, кто там, он бы поклялся, что видит русалку.

Акико все не было, и он уже начал волноваться. Наконец на другом конце бухты возникла мокрая и блестящая, как у морского котика, голова. Девушка подплыла к берегу и поманила Джека к себе. Отвязав коней, он повел их по тропинке вниз.

Когда он подошел к берегу, Акико уже почти обсохла. Джек подал ей кимоно, отвернулся и стал терпеливо ждать, пока она оденется.

— Можешь смотреть.

Акико протянула руку: на ее ладони лежала большая овальная раковина.

— Устрица. Сидела под

скалой на дне бухты. — Акико передала находку другу. — Глянь, вдруг там жемчужина!

Джек попробовал поддеть створку кинжалом убитого ниндзя. Танто соскочил и поранил ему палец. Джек поскорее спрятал проклятое оружие, пока оно не натворило бед, и открыл раковину. Акико ахнула от изумления. Внутри оказалась сверкающая черная жемчужина цвета ее глаз.

— Это огромная редкость, — взволнованно прошептала девушка. — Такого совершенного черного жемчуга я никогда не видела.

Джек протянул ей жемчужину.

— Нет, — возразила Акико, накрывая его пальцами драгоценную находку. — Возьми себе. В подарок.

Джек хотел поблагодарить подругу, но потерял дар речи.

— Ах, вот вы где! — закричал охранник-самурай Така-сан, спускаясь к берегу на своем коне. — Немедленно домой! С минуты на минуту прибудет Масамото-сама.

8. Бусидо

— Самурай, запятнавший свою честь, должен совершить сэппуку! — прогремел мощный голос Масамото.

Глава семьи сидел на возвышении в гостиной дома Хироко. Казалось, лицо его дымится, словно вулкан. Прошло два месяца, а гнев Масамото к приемному сыну бушевал с прежней силой. Шрам на левой щеке налился кровью, янтарные глаза неистово пылали.

Джек со страхом смотрел на опекуна. Хотя Акико рассказывала ему, что такое сэппуку, от ужаса перед яростью Масамото у него все вылетело из головы. Помнилось только, что это очень плохо. Джек вопросительно взглянул на Акико, но она застыла в глубоком поклоне рядом с Ямато.

— Сэппуку — это ритуальное самоубийство, — объявил Масамото, видя замешательство юноши. — В Пути воина считается проявлением мужества, когда побежденный или опозоренный самурай лишает себя жизни. Этот поступок смывает все грехи и позволяет сохранить доброе имя.

Джек все понял. Он безнадежно обесчестил себя. Не рассказал Масамото об отцовской тетради, а значит, нарушил кодекс бусидо — семь добродетелей самурая: Справедливость, Мужество, Доброту, Уважение, Честность, Благородство и Верность. Из-за обмана Джек лишился доверия опекуна и, хуже того, опорочил свое имя.

И он пренебрег священным долгом самурая — служить своему господину. Спрятав тетрадь в замке даймё Такатоми, куда в конце концов проник Глаз Дракона, Джек рисковал жизнью даймё — человека, которого Масамото обязан защищать.

Внезапно Масамото вынул вакидзаси. Клинок сверкнул на свету, словно напоминая о своем предназначении.

— Сэппуку — крайне мучительный и неприглядный способ умереть. Сначала ты вспарываешь себе живот…

Джек содрогнулся. Недаром его предупреждал отец Люций, ныне покойный иезуитский священник, который учил его японскому: «Сделай шаг в сторону — и Масамото тебя на кусочки изрубит».