Юный техник, 1956 № 03
Шрифт:
Скрипит дверь, на пороге — Мажид. Он подходит к постели, берет тетрадь и ручку и уносит на стол.
— Нельзя, Алексей Павлович, — строго говорит Мажид. — работать нельзя. Волноваться нельзя!
— Нельзя волноваться, — соглашается Бахарев, — и вот, чтобы я не волновался… придвинь диктофон.
— Дарья Матвеевна… — опять было начинает Мажид, но Бахарев улыбается и перебивает его:
— А мы, голубчик, ничего не скажем Дарье Матвеевне. Ей тоже вредно волноваться…
Мажид еще некоторое время крепится, стараясь сохранить на лице строгое выражение, но потом не выдерживает и улыбается…
Диктофон у постели ученого. Близко придвинув микрофон к губам, Бахарев протягивает руку и щелкает выключателем.
Вертятся бобины, протягивая ленту. Бахарев сосредоточивается…
— Все началось с того, что мне никто не поверил. Отвергли результаты моего двадцатилетнего труда…
Глаза ученого, взгляд которых обращен в прошлое…
Через газетно-журнальное мелькание просвечиваются антенны, устремленные в безоблачное небо.
Все, что мы видим, — это воспоминания Бахарева. Вот он стоит, склонившись над лентой, и лихорадочно перебирает ее руками. Лента, испещренная загадочными значками, — во весь экран. Снимки этой ленты — на страницах газет и журналов. И дикторы всех частей света волнуют своих слушателей сенсацией:
— Новый радиотелескоп Планетной обсерватории принял загадочные сигналы с Венеры!
— Сигналы с загадочной планеты!
— Самая близкая и самая загадочная планета!
— Кто расшифрует загадочные сигналы?
— Растения-радиостанции!
— На Венере есть жизнь! Так утверждает знаменитый Бахарев!
— На Венере нет и не может быть жизни.
Даже сам профессор Бахарев не обнаружил там воды и кислорода, — слышен властный голос академика Забродина.
Длинной указкой он постукивает по схеме, висящей перед ним. На схеме изображены Земля и Венера, соединенные двойной пунктирной линией. Забродин продолжает:
— Я предлагаю не совершать посадки на Венеру. Пусть ракета приблизится к планете, несколько раз облетит ее, произведет соответствующие наблюдения и вернется назад, на Землю… В заключение могу добавить: гипотезу профессора Бахарева о природе Венеры отвергаю не только я. Гипотеза профессора Бахарева не отражает мнения большинства астрономов-планетчиков!
— В подобных вопросах большинство не всегда оказывается правым! — с живостью, свойственной темпераментным людям, отзывается Бахарев. Он стоит у своей схемы экспедиции на Венеру.
Здесь планеты соединены не двойной, а одинарной линией.
— И докажет это экспедиция не ВОКРУГ Венеры, а НА Венеру, уважаемый Федор Платоныч!
Мы переносимся в квартиру Бахарева. Профессор лежит в кровати, в его руках микрофон. Усталые, больные глаза. Крутятся бобины, протягивая ленту. Бахарев думает мгновение и, напрягаясь, говорит в микрофон:
— Это была кульминация, высшая точка спора, который начался пятнадцать лет назад. Это было… мое поражение.
Мы снова там, где обсуждаются проекты экспедиции на Венеру. Движение в группе конструкторов. Поднимается молодой инженер Градов.
— Алексей Павлович, — говорит он, обращаясь непосредственно к Бахареву, — мне лично… интереснее верить, что жизнь на Венере есть. Мне интереснее проектировать ранету для полета не ВОКРУГ Венеры, а НА Венеру, как предлагаете вы. Но… дайте нам не гипотезу, а точные, хорошо проверенные данные для конструирования такой ракеты. Что ждет ракету на Венере? К чему мы должны подготовить ракету заранее? Напоминают ли условия Венеры хотя бы приблизительно что-нибудь земное? Ну… нашу сибирскую тайгу, пустыню Сахару, долину реки Миссисипи…
— Мы не имеем права думать, что условия Венеры похожи на земные, — «директивным» голосом отвечает Забродин. — Венера — это не Земля, не Марс, а Венера. Свои условия. Свой путь развития. Свой мир, который нам не известен и ни на что нам известное не похож.
Градов поворачивается к Бахареву, и тот говорит:
— На Венере сейчас приблизительно такие же условия, какие были на Земле триста миллионов лет назад!
— Мы точно знаем, что было на Земле триста миллионов лет назад? — терпеливо спрашивает Градов.
— На этот счет имеются только предположения, гипотезы! — улыбается академик Забродин,
— Простите, Алексей Павлович, но… вслепую проектировать ракету для посадки на Венеру невозможно! — заключает Градов дискуссию.
Слышен тихий голос Бахарева, говорящего о микрофон:
— И Градов был прав. Доказать мою правоту мог только полет на Венеру. А на Венеру нельзя было лететь потому, что ракету невозможно проектировать вслепую. Я понимал, что гипотезы одного, хоть и важного, старика не могут соперничать с убеждением большинства и отсутствием точных данных о Венере. Разумеется, мы не могли и подозревать, что в это самое время под землей происходит такое, что спутало наши споры, выводы, гипотезы!
Киноаппарат переносит нас в шахту. Молодежная бригада во главе с Мажидом Сармулатовым в хорошем темпе ведет смену.
…Бывают удачные дни: машина ровно и мощно рокочет мотором. Глыбы жирного угля согласно и охотно рушатся на ленту транспортера. И хочется, чтобы эта слаженность и деловитая легкость продолжалась бесконечно… Глаза недавних ремесленников — русских и казахских пареньков — полны азарта и ликования.
Неожиданно в угольной толще скрежещут зубья и лопается цепь режущего механизма. От звука, резанувшего по сердцу, у Мажида чуть слезы не полились из глаз. Он выключает мотор и кричит: