Юрист

Гришэм Джон

В свой третий приход, после того как брат Мэнни отыскал свободное место в заднем ряду, Бакстер поднялся на крошечную сцену, откашлялся и заговорил:

– Меня зовут Бакстер Тейт, я алкоголик из Питсбурга.

Ладонью вытерев катившуюся по щеке слезу, он стоял и ждал, пока стихнут аплодисменты.

Следуя «Двенадцати заповедям освобождения», Бакстер составил список тех, кому за свою недолгую жизнь успел причинить боль. Настало время искупить собственную вину. Список получился довольно коротким, и значились в нем главным образом имена членов семейства Тейт. Однако возвращаться в Питсбург он не намеревался. Хватит телефонного разговора с дядюшкой Уолли: теперь родственники

знают, что Бакстер действительно взялся за ум. Вполне достаточно и этого.

Но спустя месяц Бакстер начал ощущать растущее в душе беспокойство. Он вовсе не предвкушал момент, когда навсегда попрощается с обителью Надежды, хотя и отдавал себе отчет в том, что момент этот уже близок. Брат Мэнни намекал: пора думать о будущем, Тейт слишком молод и умен, чтобы влачить никчемное существование в приюте для бездомных.

– У Бога на тебя большие виды, – говорил он. – Доверься Создателю, и планы Его воплотятся в жизнь.

Неведомыми путями выяснив, что в пятницу удастся свалить из «кубика» пораньше, Тим Рейнолдс без труда соблазнил коллег перспективой приятного вечера с выпивкой. Грядущая суббота действительно была одним из немногих выходных, когда о работе можно и не помышлять. Никто из сотрудников секции судебных разбирательств завтра и носа не покажет в фирме: на субботу запланирован ежегодный «семейный» пикник в Центральном парке. Таким образом, вечер пятницы оставался в их полном распоряжении.

Кайл и Дейл от участия в пьянке отказались. Около семи вечера, когда рабочая неделя фактически закончилась, когда соседи по «кубику» уже поднимали бокалы, Дейл перегнулась через хлопковую шторку и спросила:

– Так как насчет ужина?

– Отличная идея, – мгновенно поддержал ее Кайл. – На примете есть уютное заведение?

– Предлагаю рвануть ко мне. Перекусим, поболтаем обо всем на свете, расслабимся. Ты не против китайской кухни?

– Обожаю ее.

Словечко «расслабимся» заставило Кайла насторожиться, несмотря на то, что его мозги кипели после трудового дня. В конце концов, Дейл всего тридцать, она не замужем, красива, явно принадлежит к «сексуальному большинству» и – одна, одна в огромном мегаполисе. Но ведь законы физиологии для всех едины. Хотя самого Кайла порой угнетало то, как редко теперь плоть требовала свое.

Почему Дейл остановила выбор на нем? Неожиданность предложения возбуждала. Трудно было поверить: всегда такая сдержанная и неприступная, Дейл решила вдруг сделать первый шаг!

– Может, заглянем в ресторанчик, возьмем ужин с собой, в картонках? – спросила она.

– Это будет лучше всего.

Дейл жила в Гринвич-Виллидж, на четвертом этаже кирпичного дома без лифта. Обсуждая имевшиеся рядом с домом китайские рестораны, они вышли на улицу. Часом позже Кайл, прижимая к груди бумажный пакет, в котором лежали коробочки с рисом, креветками и жареной курицей, поднялся по крутой лестнице, придавил кнопку звонка. Дверь распахнулась, и хозяйка с улыбкой пригласила его войти. В квартире было всего две комнаты: объединенная с кухней гостиная и спальня. Минималистский интерьер: кожа, хром, черно-белые фотографии на стенах. Дейл вписывалась в него великолепно. Коротенькая юбочка из белоснежного хлопка позволяла оценить длину ее стройных ног, хотя даже когда Дейл была в консервативных костюмах, они привлекали восхищенные взгляды хищников, в том числе и Кайла. Туфли из красной кожи, на невысоком каблуке, с открытым мыском и без всяких ремешков стоили, наверное, целое состояние. Бросив на них взгляд, Кайл спросил:

– «Джимми Чу»?

– «Прада».

Блузка из черного

льна плотно облегала грудь Дейл, лифчика не было. Впервые за долгое время Макэвой ощутил, как откуда-то снизу в нем поднимается волна желания.

– Приятное местечко, – сказал он, рассматривая фотографии.

– Не поверишь – четыре тысячи в месяц.

Потянув дверцу крошечного холодильника, Дейл вытащила из него бутылку белого вина.

– Отчего же, верю. Это ведь Нью-Йорк. Нас никто сюда не звал.

Дейл качнула бутылкой шардонне:

– Извини, но содовой у меня нет. Либо вино, либо вода.

– Я с удовольствием выпью немного вина, – после секундной заминки отозвался Кайл. Сейчас не место и не время, чтобы мучиться угрызениями совести после пяти с половиной лет совершенно трезвой жизни, сказал он себе. В конце концов, он ни разу не лежал в клинике, как Бакстер, и не был алкоголиком. Он просто отказался от спиртного, поскольку пил слишком много. Но сейчас бокал вина не принесет никакого вреда.

Они сидели за небольшим квадратным столом, почти касаясь друг друга коленями. Даже в комфортной домашней обстановке беседа давалась Дейл, этой математичке, с изрядным трудом. Кайл не мог представить ее в аудитории, где полно студентов, не говоря уж о зале суда, перед жюри присяжных.

– Давай сразу договоримся: о работе – ни слова, – предложил Кайл, делая уже четвертый глоток вина.

– Согласна, но сначала о сплетне.

– Выкладывай.

– Ты слышал о расколе?

– Нет.

– По слухам, а сегодня мне пересказали их дважды, Тоби Роланд и четверо других партнеров из секции судебных разбирательств намерены уйти, чтобы создать собственную фирму. С собой они готовы забрать около двадцати сотрудников.

– Почему они хотят уйти?

– Обычное дело – гонорары.

Юридические фирмы печально известны непрерывной внутренней борьбой интересов. Центробежные силы переплетаются с центростремительными, казавшийся таким надежным фундамент дает трещины под воздействием подспудных процессов распада и слияний. В том, что часть партнеров намерена отколоться, не было ничего удивительного.

– Выходит, нам прибавится работы? – поинтересовался Кайл.

– Я очень на это надеюсь.

– Ты знакома с Тоби?

– Да. И еще я надеюсь, что сплетня окажется правдой.

– Кто самая большая шишка из тех партнеров, кого ты знаешь?

Дейл отпила из бокала, задумалась.

– Трудно сказать. Их много.

– Слишком много. Может, сменим тему?

Кайлу удалось перевести разговор в русло жизнеописаний. Дейл поведала о своих родителях, о детстве, учебе в университете и сжигавшей ее одно время пламенной любви к математике. Она никогда не была замужем. Единственный роман закончился довольно жестоко, и боль от него еще давала о себе знать. После первого бокала Дейл осушила второй; алкоголь отпустил в ней какие-то тормоза. Кайл заметил, что она почти не ест. Сам он без остановки работал палочками.

Изложив свою небогатую биографию, обворожительная хозяйка бросила на гостя выжидающий взгляд. Макэвой пустился в воспоминания о Дьюкесне и Йеле, как бы случайно прозвучала фраза о юристах. Круг замкнулся.

Когда с китайской кухней и шардонне было покончено, Дейл спросила:

– Как насчет DVD?

– Почему нет?

Пока она рылась на полке с дисками, Кайл украдкой посмотрел на часы. Двадцать минут одиннадцатого. За минувшую неделю Макэвой две ночи провел в «кубике» – теперь и у него имелся спальный мешок, – оба раза на сон ушло четыре часа. Кайл был физически и душевно опустошен, а два с половиной бокала изысканного вина растворили остатки его разума.