Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

Млечин Леонид Михайлович

— Рябов здесь.

Черненко, надо полагать, демонстрировал генеральному секре­тарю, что он в курсе всех дел и со всеми встречается.

— Речь идет о новой для тебя работе. — Андропов сразу при­ступил к делу. — У нас плохо в Госкомитете по внешним экономиче­ским связям. Скачков себя изжил, его первый зам увяз в сомнитель­ных связях, двое его друзей висят на «вышке». Не все в порядке и у военных в ГИУ и ГТУ. Вчера на политбюро обсуждали вопрос. Приняли решение Скачкова отправить на пенсию. Его первого зама снять с ра­боты и рассмотреть вопрос о его партийности. Тебя назначить пред­седателем ГКЭС. Вот и все.

Яков Рябов с полуслова

понял генерального секретаря. «Ви­сеть на «вышке» — значит ожидать высшей меры наказания, смертной казни. Андропова беспокоило положение в двух управлениях госкоми­тета, которые занимались экспортом оружия. Упомянутое им Главное инженерное управление (ГИУ) ГКЭС ведало продажей оружия, Главное техническое управление (ГТУ) занималось строительством военных объектов за границей и ремонтом советской боевой техники. Оба управления курировали военные разведчики, а за ними присматривал КГБ.

— Спасибо за внимание и доверие, — ответил Рябов, — но все же это для меня новая работа. Можно ли подумать?

Андропов ответил, что думать нечего:

— Завтра на политбюро мы вас утвердим, а в оставшееся вре­мя лучше подумайте, как там наводить порядок.

На заседании политбюро Андропов представил Рябова. Устинов сразу сказал:

— Мы знаем Якова Петровича, а он знает ГКЭС, ему и карты в руки.

Андропов сказал, что прежний председатель, Семен Андреевич Скачков, попросился на пенсию. Надо просьбу удовлетворить и по­благодарить за многолетнюю работу. Но тут Скачков, руководивший госкомитетом с 1958 года, вдруг встал и громко сказал, что на пен­сию он не просился. Андропов не был готов к такому повороту, поэтому сказал:

— Мы не будем углубляться в этот вопрос. Решение принято, и все приглашенные могут быть свободны.

Скачков получил персональную пенсию.

Андропов не церемонился с министрами, которых считал необ­ходимым сменить. Он сам вел секретариат ЦК, на котором министр пу­тей сообщения Иван Григорьевич Павловский докладывал о тяжелом по­ложении на транспорте. Андропову доклад не понравился. Он не смог получить от министра внятного ответа о том, какие меры тот прини­мает для исправления положения. К тому же Андропов знал, что ми­нистр не пользовался поддержкой железнодорожного начальства.

Юрий Владимирович распорядился пригласить на заседание Вик­тора Ефимовича Бирюкова, заместителя председателя Госплана по транспорту (Бирюков рассказывает этот эпизод в книге «Жизнь особо­го назначения»). «Мое выступление понравилось присутствующим кон­кретностью и глубоким анализом, — без ложной скромности вспоминал Бирюков, — причем я ни одного плохого слова не сказал в адрес Пав­ловского».

— Вот вам пример, — сказал Андропов, — доклад министра — это сплошной поток оправданий и обвинений всех причастных к работе железнодорожников, в том числе и Госплана, и вот на этом фоне вы­ступление Бирюкова с глубоким анализом причин и мерами по исправ­лению положения. По-видимому, нам с таким министром не по пути.

Он обратился к секретарю ЦК по промышленности Владимиру Ивановичу Долгих:

— Я прошу, Владимир Иванович, вместе с Бирюковым подгото­вить справку и проект решения пленума ЦК КПСС.

Через неделю Иван Павловский был снят с поста министра пу­тей сообщений и назначен с понижением первым заместителем постоян­ного представителя СССР в Совете экономической взаимопомощи.

Андропов исправил несправедливость, допущенную в отношении его бывшего подчиненного. В 1976 году без объяснения причин поме­няли главного редактора «Известий». Льва Николаевича Толкунова, который умело руководил газетой, перевели в агентство печати «Но­вости». Те, кто это сделал, знали, что Толкунов в свое время был первым замом у Андропова в отделе ЦК, но для Суслова и Кириленко это значения не имело. Андропов, будучи председателем КГБ, тогда промолчал — не его епархия.

Новый главный редактор, Петр Федорович Алексеев, умудрился «Известия» погубить, тираж сократился на три миллиона экземпляров. Алексеев превратил «Известия» в стенгазету, читать которую стало невозможно. Но он был умелым царедворцем и преспокойно сидел в своем кресле. В феврале 1983 года Андропов вернул Толкунова в «Из­вестия», где нового старого редактора встретили аплодисментами. Это было сталь редко случающееся торжество справедливости.

На партийном собрании журналисты сказали все, что думали об Алексееве и — косвенно — о тех, кто его столько лет держал на по­сту главного редактора. Как положено, на собрании присутствовал инструктор сектора газет отдела пропаганды ЦК- Он с изумлением слушал крамольные речи, но возразить ничего не мог: в аппарате знали об особых отношениях Толкунова с новым генеральным секрета­рем. Но как только Андропов умер, Толкунова вновь убрали из газеты под благовидным предлогом — поставили руководить Советом Союза, одной из палат Верховного Совета. В те времена это была синекура — много поездок за границу, но мало реальной работы и никакой воз­можности влиять на жизнь в стране...

Андропов перевел в Москву первого секретаря Ленинградского обкома Григория Васильевича Романова, сделал его секретарем ЦК по военно-промышленному комплексу.

Хитроумный Андропов, не переставая повторять, что министр обороны Дмитрий Федорович Устинов ему друг, товарищ и опора, что он ни в коем случае не должен обижаться, нашел ему противовес в лице Романова, которому по случаю шестидесятилетия присвоил звание Героя Социалистического Труда. Устинов был возмущен этим назначе­нием, но поделать ничего не мог.

Дмитрий Федорович в течение четырех лет не допускал избра­ния секретаря ЦК по военным делам. Он руководил и вооруженными си­лами, и оборонной промышленностью. То есть был абсолютно бес­контролен. Андропов находился в отличных отношениях с Устиновым. Они помогали друг другу. Но, став хозяином страны, Андропов решил ограничить влияние Устинова и лишить министерство обороны статуса неприкасаемого ведомства. Человек крайне подозрительный, Юрий Вла­димирович боялся такой концентрации власти в одних руках. Знал, вероятно, что военные не были особенно рады его назначению гене­ральным секретарем, у военных с КГБ непростые отношения. Не зря в КГБ существовало целое управление, которое следило за армией.

Романов по распределению обязанностей руководил двумя клю­чевыми отделами ЦК — оборонной промышленности и машиностроения. Отделу оборонной промышленности подчинялся весь военно-промышлен­ный комплекс. Иначе говоря, Романов получал определенную власть над министром обороны Устиновым.

Григорий Васильевич родился в деревне в Новгородской обла­сти, перед войной успел окончить техникум, и его взяли в армию. После войны он работал в Ленинграде, в конструкторском бюро, где разрабатываются подводные лодки, заодно окончил институт и быстро попал на партийную работу. Ничем особо не выделяясь, он успешно перемещался в Смольном из одного кабинета в другой.