Юрий Гагарин
Шрифт:
И, конечно, несмотря на то, что Гагарин тщательно контролировал себя, чтобы никто не мог обвинить его в «зазнайстве», трудно было не увидеть, что Гагарин изменился.
«В 1961 году перед полетом в космос Гагарин был старшим лейтенантом и имел вес 64 килограмма. Через три года он стал полковником, депутатом Верховного Совета, членом ЦК ВЛКСМ и почетным гражданином десятков городов. Он заметно пополнел (до 72–73 килограммов), немного обрюзг, перестал систематически заниматься спортом» (9). Он раскатывает по Москве на красном французском гоночном автомобиле (который в какой-то момент пришлось перекрасить в черный цвет; красный выглядел слишком вызывающе даже для первого космонавта). Он завсегдатай «Голубых огоньков» — и вся страна наблюдает, как он снимает на портативную кинокамеру, немыслимый по тем временам гэджет, эстрадных артисток. Он привозит из-за границы горы подарков, в том числе «веселые» — то есть раздражающие невыездных — сувениры: взрывающиеся сигареты (прикуривший оказывается засыпан табаком; реплика Юрия Алексеевича: «Забыл? У нас не курят!») и ручки с выплескивающимися на одежду чернилами (которые, впрочем, вскоре исчезают без следа). Он всегда при деньгах — и с видимым удовольствием угощает знакомых дорогим алкоголем, не глядя на буфетные и ресторанные наценки. Леонов так описывает гагаринскую экономику: «Как полковник и командир отряда он получал 380 рублей. За полет в сложных условиях платили по два рубля в минуту, в простых условиях — рубль. То есть за эти полеты было еще ну рублей 150–180 в месяц» (3).
На самом деле, Леонов, скорее всего, ошибается. В 1962 году был принят секретный документ о размерах должностных окладов, в котором сказано, что для просто космонавтов он составляет «до 350 рублей», для «инструкторов-космонавтов — до 400 рублей; для старших инструкторов-космонавтов — до 450 рублей» (4). Гагарин был старшим инструктором. Более того, у Каманина в «Скрытом космосе» приводится выписка из зарплатной ведомости, из которой следует, что со всеми надбавками Гагарин получал до 640 рублей в месяц — во времена, когда зарплата первого секретаря ЦК КПСС составляла 800 рублей. Сведения датированы мартом 1962 года (9), когда Гагарин был еще майором; то есть суммы надбавок за выслугу лет и звание в дальнейшем ощутимо увеличились. Время от времени Гагарину давали денежные премии, а еще его делали своим наследником разные люди. Например, в декабре 1967-го «подданная Соединенных Штатов Роджерс (штат Калифорния), умирая, завещала по три тысячи долларов Гагарину и Титову»(9). Однако, поскольку все отношения с заграницей контролировались, использовать эту валюту Гагарину не удавалось: он сдавал ее государству (официально это называлось «передать средства в Фонд мира»).
Он становится разборчивым в том, что касается одежды; носит хорошие костюмы, — есть фотографии, на которых их даже можно назвать шикарными — галстуки, шляпы, длинные пальто, темные очки; те, кто имел возможность наблюдать за ним до и после полета, отмечают, что «Юра стал франтом» (11). Нет-нет, ничего слишком экстравагантного, однако тирольская охотничья шапочка привела его преподавателя из Академии Жуковского в некоторое изумление (12).
Он заядлый бильярдист. Он азартный болельщик. Он спец по шашлыку. Он эксперт по русской бане и финской сауне. Он охотник, о чьих трофеях складываются легенды. Это уже не «элементы сладкой жизни» — это она, сладкая жизнь, и есть.
Словом, если вас раздражал Гагарин и у вас было право голоса, — вы имели много поводов сказать ему, что он «кушает, как верблюд», «занимается тунеядством» и т. д.
Автору всех этих обидных формулировок генералу Одинцову трудно было осознать, что быть звездой, радовать собой людей — и делать все, чтобы энергия этой радости не уходила в космос, а работала на благо государства, — все это и вправду было работой. Советский Союз 1960-х был страной, испытывавшей колоссальный дефицит потребительских товаров; это означает, что люди жили в условиях перманентного товарного голода. При этом государство нуждалось в их труде, но расплачиваться за него не могло. Обмен был очевидным образом неравноценен — и чтобы сгладить раздражение, требовалась социальная смазка. Именно в таком качестве и использовали Гагарина — потому что он был живым доказательством того, что деньги, недополученные гражданами и экспроприированные в пользу государства, были не украдены, а потрачены по назначению — на укрепление оборонного потенциала, на создание положительного образа страны, на инвестиции в технологии. И поскольку подобного рода пропагандистских инструментов — которые по-настоящему убедительны и которые не девальвируются со временем — было немного, пользовались им на 200 процентов.
Надо поддержать узбекских хлопкоробов? Гагарин. Съездить на похороны погибших на атомной подлодке моряков и объяснить вдовам катастрофу? Гагарин. Разнести в пух и прах художников-абстракционистов и писателей-нонконформистов? Гагарин. Произнести речь в ООН о недопустимости засорения космоса металлическими иголками и призвать к ответу американскую военщину за совершенную диверсию? (13). Гагарин. Стать почетным судьей на первых в СССР шоссейно-кольцевых гонках? Гагарин. Принять участие в работе трех съездов комсомола, в шестидесяти заседаниях ЦК ВЛКСМ — и на каждом из них выступить с приветственной речью? Опять же он.
Высаживал, значит, елочки и разрезал ленточки? Да, именно так. Чтобы дать представление о том дольче фар ниенте, которое практиковалось им после полета, опишем вкратце, например, его поездку в Мурманск — предпринятую в декабре 1965 года под не вполне естественным на сегодняшний взгляд предлогом: самолично вручить Мурманскому обкому ВЛКСМ переходящее Красное знамя за шефство над Северным флотом. Разумеется, тур на Север состоял не из одного мероприятия, а из целой цепочки — и растягивался на четыре-пять дней.
Из обкома комсомола Гагарин переезжает на атомный ледокол «Ленин», потом на рыбокомбинат, потом в морской торговый и рыбный порты, потом на траулер «Поллукс», потом на транспортный рефрижератор «Алексей Венецианов», потом идет на экскурсию в краеведческий музей, встречается с комсомольско-пионерским активом Мурманска во Дворце культуры. Переезжает из Мурманска в Североморск, проводит мероприятия в нескольких воинских частях, выходит в море на атомной подводной лодке К-35.
О том, до какой степени изматывающими были эти турне, можно судить по кое-где всплывающим воспоминаниям очевидцев. Помимо официальной программы все время возникали «левые», стихийные мероприятия: все хотели зазвать Гагарина, а он не всегда мог отказывать; или даже не мероприятия: просто люди узнавали его — набрасывались с объятиями, выцыганивали автографы — и глазели.
Так, после посещения атомного ледокола «Ленин» — а встреча с командой длилась до десяти вечера — ему, по просьбе моряков-пограничников, пришлось переехать на корабль «Алмаз» и на протяжении трех часов, до двух часов ночи, рассказывать им о космосе и отвечать на очередные, не исключая идиотские, вопросы дотошных романтиков звездного неба. «Используются ли вторично корабли или делаются новые?», «Слышно ли в корабле, как попадают в него метеориты?» (14).
Затем его отвезли в гостиницу, а в шесть утра он уже выезжает на следующую серию встреч, в поселок Заозерный.
«На дороге гололедица, темно, метет поземка. В первой машине командующий Северным флотом адмирал флота М. С. Лобов и Гагарин. Машины едут медленно, на поворотах и спусках заносит, на подъемах буксуют. Кто был на Севере — знает, что зимой на обочины дорог с оживленным движением, как правило, насыпают кучи песка или гравия. А на наиболее скользких и крутых подъемах даже дежурят небольшие, по два-три человека, бригады рабочих, которые эту отсыпку делают сами. На одном из таких подъемов машина забуксовала. Трое уставших рабочих, точнее работниц, начали отбивать песок от замерзшей кучи и не торопясь бросать на дорогу. И тут из машины выскочил Гагарин и со словами: „Девчата, давайте помогу“ — выхватил у одной из женщин лопату.
— Что ж, соколик, помоги, — ответила одна из них.
Вслед за Гагариным вышли из машин и мы и взялись за лопаты. Освободившиеся от работы женщины смотрели на нас и приговаривали, какие внимательные и работящие мужики стали. Через пять минут машины медленно пошли в гору. Возвращая лопаты, мы стали прощаться с женщинами. И вот когда Юрий Алексеевич подал свою лопату немолодой работнице, та его узнала.
— Гагарин!!! — эхом понесся в сопках ее крик.
Она бросилась обнимать его. Ее подруги, увидев, что это действительно первый космонавт, последовали ее примеру. Они долго не отпускали Гагарина. По просьбе женщин он каждой из них подписал свою фотографию» (15).