Юрий Лонго: «Вся жизнь как под общим наркозом»
Шрифт:
Крым, Ялта.
Только в Крыму вещи пахнут своими именами. Вишни вишнями, а раки раками, а рыба рыбой.
Ялта. Всё тот же столик, что и в прошлом году, стакан муската… Тёплое море, рядом девушка. Может быть, постарел и видел своё несостоявшееся будущее: старички играют в шахматы.
Ялта изжила себя. Цены дорогие, пипл «мусор», как сказал Тульчинский, воздух в центре паршивый.
Вокруг красота, которая продаётся за гривны. Сюда можно приехать с любовницей или без неё, чтобы потрахаться, сняв предварительно на набережной, или бесплатно напиться.
Ялта
Хочу в Крым, в Ялту, к бубубушнику.
Думаю, как свалить к бубубушнику. Он совсем стал бубнить.
Удивительно: я — человек, который как бы по воле судьбы всегда ездит по городам и странам почти бесплатно (по долгу работы). Я отказываюсь от этого, беру рюкзак, организовываю всё, тащу на себе 30 кг, и ползу в лес, в глушь, в болото с комарами.
Забыть слово «Лонго» и отправиться путешествовать. Без усов, с дебильной рожей в Краснодар… Уехать, исчезнуть с глаз своих друзей, снять квартиру.
Коктебель.
Хочу ухватить молодость за хвост. Хватаю её, ловлю в Коктебеле, в Ялте, в Краснодаре, а она уже на другом свете.
И вот Юрка звонит:
— Ты когда в Ялту едешь? Слушай, возьми меня к себе в спектакль. Я хочу фокусы показывать.
А говорит это так тихо, грустно-печально, почти со слезами.
Я говорю:
— Юра, у меня, как говорится, за работу копейки платят.
Он:
— Я бесплатно… Я бесплатно… Если дашь рублей двести, и хорошо.
Он моторный был, скучал по гастролям, ему было невмоготу долго на месте сидеть. Говорил: «Вот Гончаров и сейчас иногда выезжает в небольшие, провинциальные города, выступает в клубах. Вот и я буду». Хотя это всё были просто разговоры, тоска по прошлым временам и гастролям.
Я Юрке предлагал съездить на гастроли в Америку, Канаду, и он согласился. Это было ещё за четыре года до его смерти. Мне позвонили из Америки, сказали, что разговаривали с Женей Вуколовым, его бывшим администратором, и он сказал, что уговорить Лонго приехать могу только я. Я приехал к Юрке на Бронную, и, наконец, его «добил» — он дал мне фотографии, заполнил анкету для американского и канадского посольства. Мы через фирму подали заявку и все документы, уже всё было на мази, а в последний момент, когда уже надо было идти за визой в посольство, Юрка передумал: «Нет! Я боюсь, а вдруг я не смогу?» Я говорю: «Юра, тебе не надо мочь. Ты не сможешь, я смогу. Ты поезжай с нами для имени. Ты просто посиди, заяви свою физиономию, я сам всё сделаю». Но он категорически отказался.
Алла Михайлова:
— Алексей, но ездил же Юра по частному приглашению в Израиль, когда умерла его предыдущая секретарь Алла Пятигорская. За две недели он провёл там много индивидуальных сеансов. Он не по сценам выступал, а именно с частными визитами. Мне кажется, что это сложнее, чем на сцене выступать, когда приходишь к человеку для индивидуальной работы, и вдруг никакого результата, ничего у тебя не срабатывает. А Юра приехал тогда из Израиля очень довольный поездкой и проведённой там работой.
Алексей Гайван:
— Юрка сцены боялся. Он изначально не актёр. Он фокусник. Он же никогда не учился этому. В институт Культуры тогда так и не собрался поступать. Сцендвижение не проходил, не знал, как держать себя на сцене, как вести себя. Он взял несколько уроков, а поскольку был человеком талантливым, то соответственно всё это быстро впитал. Тогда у него была — сверхзадача — деньги, имя, слава.
30 декабря 2003 года.
Если не знаешь, что делать, как жить, кажется, что тупик — ничего не делай, просто пережди, само пройдёт.
14 декабря 1992 года.
Наверное, нет рецептов в жизненных ситуациях для дураков, а для умных тем более нет: поступают сообразно сводам правил, интуиции и уму.
Алла Михайлова:
— Алексей, я не понимаю такой момент. Вот ты говоришь, что у вас с Юрой пять лет были практически не прекращающиеся гастроли, вы с ним в Москву всего на пару дней заезжали. А Елена-то в это время где была? Она же на суде говорит, что объездила с Юрой сорок стран мира.
Алексей Гайван:
— Этого не было никогда. Это ложь, п…ж и провокация. Я помню Ленку с того момента, как она объявилась у Юры, как он её выкидывал пинком за дверь, и она сидела за дверью в одной рубашонке и ждала, пока он проведёт время с другой женщиной и пустит её назад. Потом он милостиво позволял ей войти. И когда мы с Женькой Вуколовым или Борей Млино-вым (в прошлом тоже администратор Юрия Лонго) говорили ему: «Юр, ну, девка всё-таки уже сколько лет держится за тебя, не уходит, сделай ей хоть комнатёнку», он ответил: «Если я всем своим женщинам буду делать комнатёнки, мне самому ничего не останется. С какой радости я должен ей что-то делать? Пусть будет благодарна, что живёт в одной из моих квартир и бывает иногда рядом».
Алла Михайлова:
— Я согласна, что это выбор только самого человека — принимать предлагаемые условия или не принимать. И не надо к своему выбору привязывать кого-то другого, думать, что этот другой непременно тоже должен что-то делать тебе в ответ.
Алексей Гайван:
Поэтому я говорил и говорю: «Последняя, кому он оставил бы своё наследство, была бы Ленка. Последняя». Да и свадьба-то между ними случилась, потому что спонсоры оплатили ему эту свадьбу. Кто оплатил, говорить не буду, но оплатили. Дали денег на свадьбу, на хороший ресторан, на свадебное путешествие. Была хорошая сумма. Ты думаешь, он пошёл бы в ЗАГС? Юра любил, когда ему деньги шли. Он, смеясь, говорил: «Ну, оплатите мне свадьбу, тогда пойду в ЗАГС». Юрка весёлый был, он просто так языком трепал, он этой фразой отбрыкивался оттого, чтобы не жениться. А когда ему уже непосредственно дали деньги на свадьбу, то есть поставили перед фактом, а выпускать деньги из рук он очень не любил, он и решил: «Ну, и ладно, распишусь, а через месяц разведусь». Что он, собственно, и сделал — расписался и соответственно развёлся, как только позволил случай — ровно через четыре с половиной месяца.
О счастье.
Мы всю жизнь работаем для счастья. А оно приходит во время вкалывания, и мы не останавливаемся. Вот и старость, а счастье пропустили в жизни.
Мы о счастье мечтаем, а оно: лес за тобой, река, небо…
13 июля 2004. Сочи. Гостиница «Жемчужная». Кинотавр. Вчера был в ностальгическом восторге. Даже в наркотическом ударе. Поехал в те места, где не был уже лет 27. Там было счастье, в баре турбазы «Черноморец». Был молод и танцевал брейк-данс со стаканом красного вина в рукет