Юрка Гусь

Козлов Вильям Федорович

— Каких богов? — усмехнулся Юрка. — Уж богов-то нет, это я точно знаю.

— А ты читал про Геракла?

— Ты пей сок, — сказал Гусь. — Еще две бутылки есть.

Северов посмотрел на Юрку. Глаза скучные, плечи опустил. Обиделся.

Гусь долго молчал. Надоели эти разговоры про школу. Как только Катя и Северов начинали толковать о школе, сразу между ними и Юркой ощущалось расстояние. Они взрослые, а он младенец.

Гусь отогнал мрачные мысли и посмотрел на сосну, которая стояла напротив. Сосна была высокой и гладкой. Сучья начинались метрах в

четырех от земли. Юрка подошел к дереву, поплевал на ладони и полез вверх. Через минуту он важно восседал на суку возле самой макушки и сверху насмешливо поглядывал на летчика.

— Лезь сюда, — ехидно пригласил Юрка. — Потолкуем про эту… хорду.

— Не хочется сапоги снимать, — сказал Северов.

— Понятно, — ухмыльнулся во весь рот Гусь.

Северов обошел сосну, постучал носком сапога по стволу.

— Я бы, конечно, взобрался, да боюсь, сосенка не выдержит.

— Как же, сразу переломится… — Юрка ловко сбросил на Северова сосновую шишку.

— Держись, Гусь! — Северов уселся под сосной и стал стаскивать сапоги. Два раза съезжал летчик вниз по гладкому стволу, прежде чем добрался до первого сука. Но Юрку он все равно не достал. Гусь поднялся еще выше, к самой макушке. Он стоял на тонком гибком суку и плавно покачивался.

— Парашют бы, — задумчиво сказал Юрка. — Прыгнул бы…

— И носом в землю.

— С парашютом? — удивился Гусь.

— Расстояние до земли маленькое, — сказал Северов. — Не успеет раскрыться.

Юрка достал из кармана квадратик в блестящей обертке и протянул Северову:

— Какава… Попробуй!

Северов, обхватив сук рукой, привалился спиной к стволу, осторожно развернул пакетик.

— Шоколад, — сказал он.

— Ешь, у меня еще есть, — сказал Юрка.

— Где это ты разбогател? — спросил летчик, вертя в пальцах коричневый кубик. Если бы он в этот момент посмотрел на Гуся, то увидел бы, как лицо мальчишки покраснело. Юрка разжал кулак, и недоеденный шоколад полетел вниз.

— Ну чего мы тут сидим? — сказал Юрка. — Как филины.

К сосне подошел Дик, нашел шоколад и съел. Потом обнюхал ствол и, задрав морду, залаял.

— Маргаритку бы угостил, — сказал Северов. — Не догадался?

— Полезли вниз, — сказал Юрка. — Надоело.

Они спустились. Дик громким лаем поприветствовал их и снова умчался в кусты. Настроение у Юрки упало. Пока летчик обувался, он стоял в стороне и крошил в кармане шоколадные кубики. Северов поднялся с травы, посмотрел Юрке в глаза.

— Ребята угостили? — спросил он.

Юрка молчал.

— Где взял? — совсем тихо спросил Северов.

— Нигде, — сказал Юрка.

Летчик завернул шоколадный кубик, протянул Юрке.

— Ешь сам, мне что-то не хочется, — сухо сказал он.

Юрка зажал кубик в руке. На Северова он не смотрел. Над головой медленно раскачивалась вершина сосны. Без скрипа, без шума. Где-то рядом тоненько гудела маленькая букашка. Юрка поискал ее глазами, но не нашел.

— Я Думал, — сказал Северов, — ты…

Тут из-под маленькой разлапистой елки выскочил голенастый заяц. Присел на задние

лапы, постриг ушами и, высоко подпрыгнув, поскакал через поляну, подрыгивая хвостом — круглой белой пуховкой. Желтоватая шерсть свалялась на боках.

— Дик, заяц! — заорал Юрка, припускаясь за косым. — Возьми!

Дик с треском выломался из кустов, помчался за зверьком, который, даже не прибавив прыти, спокойно углублялся в чащобу.

— Возьмет! — уверенно сказал Гусь. — Заяц какой-то квелый… Еле ноги волочит.

Но Дик скоро вернулся. Вид у него был немного смущенный.

Лес обрывался перед большим зеленым лугом, примыкающим к деревенским огородам. Кое-где на лугу рос мелкий кустарник. Посередине когда-то стоял огромный стог. От него остался длинный шест и прелое сено. В сене ковырялись черные грачи. Пока Юрка с Северовым сидели на сосне, небо заволокло белыми кучевыми облаками. Большие, рыхлые, они медленно плыли над самой головой. Иногда в голубые просветы выглядывал солнечный луч и снова исчезал. Там, где пряталось солнце, облака были подкрашены в розовый цвет, и на них больно было смотреть.

Этот негромкий прерывистый гул, даже, вернее, не гул, а добродушное сонное ворчание, они услышали одновременно.

— Фриц, — сказал Юрка и, приставив ко лбу ладонь, посмотрел на небо. Но там, кроме облаков, ничего не было видно. А гул слышался совсем рядом.

«Юнкерс» вывалился из пухлого облака, похожего на огромную скомканную подушку. Он летел так низко, что Юрка разглядел в прозрачном колпаке головы немецких летчиков. В следующий момент раздалось негромкое и совсем нестрашное стрекотание. Так стрекочут на полях в знойный день жатки. Перед самым Юркиным носом по траве с тонким свистом пробежал ветерок. «Пули», — подумал Гусь, все еще не веря в опасность.

— Ложись! — крикнул летчик. Его голос был резким, незнакомым. И тут мальчишку резанул страх. Юрка по-козлиному скакнул куда-то вбок и пустился бежать через поле. Он так и не понял, сам упал или Северов его сшиб на землю. Когда он открыл глаза, то увидел рядом встревоженную морду Дика. Он тоже лежал, вздыбив на загривке шерсть. Северов, распластавшись на земле, из-под руки смотрел на небо. И вдруг, выхватив из кобуры пистолет, всю обойму выпустил в самолет. Одна горячая гильза упала Юрке на грудь, скатилась на шею и обожгла. Но Юрка не сбросил ее. Он боялся пошевелиться.

Самолет, накренив серое крыло с черным крестом, пропал за лесом, но через минуту снова появился с другой стороны. И опять Гусь увидел лакированные головы немецких летчиков. Маленькие, в шлемах, головы смотрели вниз. Негромко застрекотало. Зато рядом громко звякнуло. Юрка не удержался и посмотрел: бутылка с соком, выроненная вгорячах, была вдребезги разбита. Сок мутными каплями разбрызгался по траве.

Три раза исчезал за лесом и снова возвращался «юнкерс» Всякий раз, когда он приближался, Юрке хотелось зарыться, провалиться в землю. Самолет пролетал над ними. С неба слышалось спокойное стрекотание. Пули с шелестом зарывались в листья.