Юрка Гусь

Козлов Вильям Федорович

— Эх, Костя, Костя… — с болью в голосе произнес кто-то из летчиков.

И сразу заговорили все:

— Такой парень!

— Ас.

— Не надо было им бой принимать!

— Что оставалось делать? Не прими бой — всех бы, как куропаток перестреляли… Кто был ведомый?

— Я… Бой нужно было принимать. Нас перехватили в сто третьем квадрате. Восемнадцать «мессеров». Боеприпасов в обрез, бензин на исходе. Костя говорит: «Идем на сближение». И радировал на аэродром, чтобы «ястребков» подослали… Опоздали ребята! Началась тут такая каша…

На Северова насели трое. Двух он сбил, одного я пустил под откос… А их было восемнадцать.

— Ну и как его, Костю?

— В бензобак прямым попаданием… Гляжу, сближаются с «мессером». Лоб в лоб. А тут сверху спикировал на меня один. Пока с ним крутились, Костю и сбили.

— А парашют?

— Самолет вспыхнул сразу… Бак взорвался. Я видел, как отвалилось правое крыло. А больше ничего не видел. Меня подбил этот, с черной пантерой… Он, по-моему, и Костю сжег.

— Командир обещал истребитель, — сказал Вася-Василек. — Найду я эту черную пантеру…

— У Кости боеприпасы кончились… Он бы не дался ему.

— Черная пантера, — повторил Вася. — Обрублю я ей хвост.

Под тополями вырос ровный земляной холмик. Техник Саша и еще два бойца сняли с грузовика изогнутый обгорелый самолетный винт и установили на могиле. В центре винта — медная пластинка с надписью: «Старший лейтенант Северов Константин Васильевич. 5.XI.1920 — 17.V.1942 г. Погиб смертью героя в воздушном бою!»

— На этом месте после войны памятник установят, — сказал командир полка. — Здесь похоронен герой.

Летчики, надев шлемы, двинулись к аэродрому.

— Совсем забыл! — остановился Вася-Василек. — А собака? Куда собаку денем?

Он подошел к Дику, который остервенело рыл лапами землю рядом с могилой. Дик зарычал и отпрыгнул в сторону.

— Эй, Дик! — позвал Вася-Василек. — Иди сюда, дурашка!

Дик снова зарычал. Юрка подошел к нему, обхватил руками за шею и глухо сказал:

— Не отдам!

— Собака-то не твоя?

— У меня никого нет, дядя Вася, — сказал Юрка.

Летчик с грустью смотрел на перепачканного желтой землей Юрку и овчарку. Дик не рычал. Он лег у Юркиных ног и положил морду на ком земли.

Видно, привык он к этому большеглазому мальчишке. Попробуй заново приучать собаку. До дрессировки ли тут? На дню по два-три вылета…

— За собакой ухаживать надо.

— Буду.

— Ты знаешь, Дик летал с ним на ИЛе.

— Я тоже люблю Дика.

— Как ребята, — сказал летчик. — Я поговорю.

Вася-Василек ушел. Юрка и Дик долго еще сидели на холодной земле.

Над головой тихо покачивались зеленые метелки тополей. Сырой тяжелый запах глубинной земли перемешался с терпким ароматом молодой листвы. Сказали бы сейчас Юрке: полезай в яму, и тебя закопаем — он ни слова не говоря, полез бы. Пускай закапывают. Второй раз на своем коротком веку испытал Юрка большое горе. Мать… и вот друг Северов. Еще совсем недавно они из одной бутылки пили березовый сок…

И снова, уже в который раз, казня себя, припоминает

последние минуты перед смертью Северова… Невысокий, в кожаной куртке, стоял он у порога и держался рукой за расшатанную ручку двери. Шрам белой змейкой спускался к подбородку. Карие глаза внимательно смотрели на Юрку… «А я думал, ты настоящий парень».

Юрка застонал и, скрипнув зубами, уткнулся горячим лицом в короткую шерсть Дика Умер Северов… Умер, не простив Юрку! Ведь Северов так и не узнал, что Юрка не по доброй воле украл эти сухари и проклятые кубики с какао!

Юрка вдруг со всей отчетливостью представил Гришкино круглое белоглазое лицо с лишаями…

— Гад! Гад! — хрипло сказал Юрка. — Это ты… Ты!

Дик зашевелился и, обдав лицо горячим дыханием, лизнул Юрку в ухо.

— Ну, Ангел! — Юрка поднялся. — Посчитаемся…

Убыстряя шаги, он пошел по тропке. В кулаках зажаты две горсти желтого могильного песку. Песок на штанах, фуфайке, сапогах. Вгорячах Юрка даже забыл про собаку. Дик еще с минуту постоял возле могилы, провожая его взглядом. А когда Юрка свернул с тропинки на дорогу, тихонько заскулил и, перемахнув через могильный холм, потрусил за ним.

СХВАТКА ЗА ОКОЛИЦЕЙ

Ангела долго искать не пришлось. Он бродил возле Юркиного дома и тихонько насвистывал. Из кармана порванного пиджака торчал козырек кепки. Темная короткая челка косо спускалась на Гришкин лоб. Увидев Юрку с собакой, он остановился.

— Чей это зверь? — спросил он.

Юрка смотрел на Ангела и угрюмо молчал.

— Потолковать бы надо, — сказал Гришка.

— Машину обчистить?

— Дело есть… — уклончиво ответил Ангел.

— Говори.

Гришка посмотрел на дорогу. Навстречу им, гремя пустыми ведрами, шла женщина. За ней виднелись еще люди.

— Прогуляемся? — предложил Ангел.

В другое время Юрка Гусь вряд ли согласился бы идти с ним далеко от изб, но сейчас было на все наплевать. А потом, ему тоже хотелось кое-что сказать Ангелу.

— Пошли, — сказал Юрка.

Ангел впереди, за ним Юрка направились к околице, сразу за которой начинался высокий сосняк. Дик потрусил за ними. Гришке это не понравилось. Он остановился, поднял с дороги камень.

— Эй, псина, поворачивай оглобли! — крикнул он и размахнулся. Дик, вздыбив загривок, зарычал. Ангел растерянно опустил руку. Камень гулко стукнулся о землю.

— Никак бешеный!

Юрка чуть приметно усмехнулся.

— Боишься?

— Я? Боюсь? — Ангел захохотал. — Жалко, под рукой нет подходящего дрына… Я бы ему живо ребра пересчитал!

— Полегче, — сказал Юрка.

Настроение у Гришки упало. Он часто оглядывался назад: не идет ли кто за собакой.

Дорога сразу за околицей сделала крюк, и они вышли к лесу. На пригорке стояли сосны. Это здесь месяц назад Ангел вырыл в снегу окопчик. Снег растаял, а от окопчика на земле остались пожелтевшие сосновые ветки. Сквозь них проросла молодая трава.