Южная Африка. Прогулки на краю света

Мортон Генри Воллам

Поисками алмазов занимались не только уитлендеры. Среди буров тоже сыскалось немало охотников быстро разбогатеть на берегах реки Вааль. Однако были и другие — наверное, менее современные, а может, более преданные десяти заповедям, — которые с радостью ухватились за возможность продать свои фермы спекулянтам и уехать подальше от этих жадных безумцев, вознамерившихся искать богатство на дне глубочайшей в мире дыры. Сегодня название «Де Бирс» у всех на слуху. Для большинства людей оно ассоциируется с биржевыми брокерами, с акциями и облигациями. Однако первые де Бирсы были обычными бурскими фермерами, не сильно отличавшимися от тех, кого я встречал по дороге в Кимберли. Просто в какой-то момент им повезло: на их земле (такой же раскаленной и бесплодной, как и все Кару) обнаружились алмазы. Ферма под многообещающим названием «Перспектива» ( Vooruitzicht)принадлежала

двум братьям де Бирс — Дитриху Арнольдусу и Йоханнесу Николасу, которые приобрели ее за пятьдесят фунтов. Продали они ее уже за шесть тысяч гиней, и прежде чем братья успели погрузить свое имущество в вагоны и отправиться в трек, в окрестностях фермы уже копошились пять сотен человек с лопатами. Говорят, что с того момента на участке де Бирсов найдено алмазов на общую сумму в девяносто миллионов фунтов стерлингов.

Де Бирсы оказались не единственными умниками, решившими продать свои фермы. Голая степь с чахлым кустарником и редкими деревцами мимозы дала приют тысячам старателей, которые немедленно приступили к раскопкам вдоль русла реки Вааль. В то время никому даже в голову не приходило искать алмазы в сухом вельде или под холмами, поскольку в прошлом все алмазы находили именно среди речного гравия. Вот так и получилось, что город Кимберли вырос буквально за одну ночь и в крайне неподходящем для жизни месте — посреди раскаленного вельда.

Именем своим город обязан крошечной деревушке, расположенной в Норфолке неподалеку от Уэймондэма. В этих краях уже несколько веков проживало семейство Вудхаузов. В тот момент, когда в Южной Африке разразилась «алмазная лихорадка», лорд Кимберли, один из Вудхаузов, занимал пост министра по делам колоний. После того как алмазные поля вдоль реки Вааль были аннексированы Капской колонией, лорд Кимберли дал поселению старателей собственное имя — возможно, чтобы избавить сотрудников от необходимости выговаривать неудобопроизносимое название фермы де Бирсов.

Что, безусловно, поражает, так это молодость (я бы даже сказал, юность) первых южноафриканских миллионеров. На тот момент, как Сесил Родс прибыл в Кимберли, ему исполнилось восемнадцать лет. Альфред Бейтс был его ровесником, Барни Барнато — на три года старше. И все они стали миллионерами задолго до того, как справили свое тридцатилетие!

Полагаю, никто не станет оспаривать, что появление такой творческой и одухотворенной личности, как Сесил Родс, сильно украсило беспорядочную толпу старателей, собравшихся в Кимберли. Вот где он мог в полной мере удовлетворить свои аскетические наклонности. Если верить биографам Родса, восемнадцатилетний юноша читал классиков в руднике. Однако он не только читал, но и зарабатывал деньги. Прошло не так уж много времени, и тот самый юноша написал домой, с гордостью сообщая матери, что его недельный заработок перевалил за сотню фунтов. А затем Родс внезапно решил бросить все — салуны и палатки в старательском лагере, общество грубых землекопов и свою жизнь азартного игрока — ради монашеского уединения в оксфордском Ориэл-колледже. Однако хватило его ненадолго. Очень скоро этот необычный студент прервал изучение древнеримской истории для того, чтобы купить новое оборудование и отправить его на алмазные копи. Сесил Родс вновь вернулся в Кимберли — еще большим идеалистом и одновременно материалистом, нежели прежде.

Здесь же оказался и Альфред Бейт — робкий в жизни и отважный в бизнесе человечек, искренне восхищавшийся теми чертами в характере Родса, которых недоставало ему самому. Он регулярно отсылал письма в Гамбург, где у него осталась любимая мать. Говорят, он и приехал в Южную Африку для того, чтобы иметь возможность посылать матери тысячу фунтов в год и оплачивать ее экипаж.

Барнетт Айзекс принадлежал совсем к иному типу людей. Он происходил из семьи уайтчепелских евреев и подвизался жонглером в мюзик-холлах Ист-Энда, где у него был совместный номер с братом. Своему творческому дуэту они дали звучное имя «Братья Барнато», ибо придерживались мнения, будто все высококлассные жонглеры должны быть итальянцами. В результате родился псевдоним «Барнато» — вполне адекватная версия их родной фамилии «Барнетт», но с ощутимым южным оттенком. Под этим именем — Барни Барнато — Айзекс и прибыл на алмазные поля Кимберли. Приехал он не с пустыми руками, его активы на тот момент включали изрядный запас характерного юмора лондонского кокни, неплохой хук левой и сорок ящиков каких-то сомнительных сигар, которые Барни намеревался продать на приисках. Свою карьеру он начал с выступлений в местном цирке. Скопив несколько шиллингов, он решил

пустить их в дело — купил разрешение заново просеять уже отработанный гравий. Барнато повезло: он обнаружил пару крохотных камешков, которые пропустили предыдущие старатели. Таким вот образом — вроде бы потихоньку-полегоньку, но на удивление быстро — развивалась карьера Барни Барнато. Вскоре он превратился в эксперта по алмазам, начал понемногу скупать их, затем приобрел собственный участок и в конечном счете стал миллионером.

На первых порах алмазные прииски Кимберли представляли собой хаотическое скопление мелких (и совсем крохотных) шахт. Здесь собрались тысячи старателей со всех концов света. Каждый из них приобрел небольшой участок и принялся в нем копаться. Поскольку процесс шел бесконтрольно, очень скоро вся местность уподобилась огромному улью с узкими извилистыми ходами и переходами. Подземные коридоры перекрещивались, проходили друг над другом. Нередко случалось, что они обваливались, погребая под слоем земли тех, кто оказался ниже. Чем дальше углублялись старатели, тем более опасным и дорогостоящим становилось это занятие. Кстати, дороже всего обходился подъем породы на поверхность земли.

Когда появились первые компании по разработке месторождений, то многие старатели с радостью обменяли собственные концессии на паи в этих компаниях. Таким образом, несколько десятков компаний пришли на смену тысячам индивидуалов. Затем начался закономерный процесс укрупнения компаний, пока их не осталось всего две — картель Родса под названием «Де Бирс» и «Кимберли майн», принадлежавшая Барнато.

А сейчас позволю себе небольшое отступление, так сказать, общеобразовательного характера. Дело в том, что, строго говоря, алмаз не является драгоценным камнем — в том смысле, в каком ценится достаточно редкий изумруд. Если бы все алмазы, скрытые в южноафриканской земле (особенно в районе города Александр-Бей), одновременно откопали и выбросили на рынок, цена на них катастрофически бы упала. Для того чтобы поддерживать ее на достаточно высоком уровне, необходимо строго регламентировать объемы добычи алмазов. Родс понимал это, но понимал и то, что подобная регламентация невозможна в условиях конкуренции с Барнато.

В своем бизнесе он руководствовался следующим соображением (одновременно милым и меркантильным — вполне в духе самого Родса): в Европе и Америке достаточно обеспеченных молодых людей, способных сообща потратить четыре миллиона фунтов в год на обручальные кольца с бриллиантами для своих избранниц. Деньги эти пойдут в прибыль алмазодобывающим компаниям при одном непременном условии: что не произойдет переполнения рынка драгоценных камней. Этого можно не опасаться, если «Де Бирс» поглотит картель Барнато. Именно так рассуждал Сесил Родс и сделал все для достижения цели. Не буду утомлять читателя перипетиями войны между алмазными королями. Скажу только, что Родс победил, и «Де Бирс» стал главенствующей компанией в торговле алмазами (такое положение вещей сохраняется и поныне).

В Южной Африке очень любят историю о Родсе, Барнато и ведре алмазов. Я слышал ее не менее десяти раз и должен сказать: в том виде, в каком мне ее рассказывали, история выглядит абсолютно глупой и недостоверной.

Якобы во время переговоров с Барнато Родс, желая подольститься к конкуренту, объявил, что всегда мечтал увидеть ведро, доверху наполненное алмазами. И Барнато — довольный тем, что может продемонстрировать свои возможности — выставил на стол ведро, полное камней. Даже такой вдумчивый биограф, как Бэзил Уильямс, приводит эту историю в своей книге и добавляет, что Родс опустил руки в ведро и «извлек на свет полные пригоршни сверкающих камней». Последнее замечание выглядит тем более неправдоподобным, что необработанные алмазы вовсе не «сверкают», а кажутся просто намыленными стекляшками.

Совсем другой вид история приобретает в изложении Гордона Ле Сера, личного секретаря Родса. По его словам, Родс очень старался уговорить Барнато не выкидывать на рынок большую партию алмазов. Он приводил все новые доводы, распалялся, взывал к профессионализму конкурента. Барнато же, осознавая свою власть, развлекался тем, что перебирал на столе огромную коллекцию камней — ту самую, о которой шла речь! Все камни были уже подготовлены для продажи — тщательно рассортированы, снабжены соответствующими надписями и разложены по кучкам. Можете представить себе эту сцену? Изнемогающий от бессильной злости Родс и сладко улыбающийся Барнато (вот уж действительно артист!) над кучей алмазов. Барнато мог себе позволить улыбаться. Он успел уже озвучить условия и пригрозил: если Родс их не примет, все камни немедленно поступят на рынок.