Южная Африка. Прогулки на краю света
Шрифт:
— Как там дальше? В детстве я изучал по этой книжке английский язык — она называлась «Английский для начинающих»! Ах, как я хорошо помню те уроки! Мы, маленькие буры, должны были встать и хором декламировать стихотворение. Мы повторяли его снова и снова, пока каждое слово навечно не впечатывалось в нашу память.
Я спросил его, почему он не надевает по утрам шлепанцы. Мой вопрос, казалось, доставил ему удовольствие.
— Очень важно, — начал объяснять мне Мастер Ян, — в начале дня зарядить свое тело электричеством! Каждый человек должен с
Прикурив сигарету, он продолжил:
— Маргаритки цветут на газоне, в небе жаворонок поет, верный колли дремлет на пледе, ну а жизнь все мимо идет. Боже мой, как давно это было! Как будто голос из прошлого… Я знаю, что такое «плед» (заметьте, я не произношу плэд,как многие), но объясните мне, пожалуйста, что такое «маргаритки» и что такое «колли»?
Затем Мастер Ян переходит к обсуждению иных тем. Это может быть национальная проблема, или положение дел в России, или какой-нибудь поступок доктора Малана, или цитата из фельдмаршала Смэтса, или в конце концов будущее Южной Африки. Но о чем бы ни говорил этот человек, я слушаю его с неослабевающим интересом. Он так много всего знает и так хорошо излагает свои мысли!
Как-то раз он сказал:
— В пору, когда я был еще совсем маленьким мальчиком, все боялись, что буры начинают забывать родной язык. Затем — простите мне маленькую шутку — доктор Джеймсон дал нам хорошего пинка, и событие это (само по себе печальное) сослужило добрую службу языку африкаанс — стало, так сказать, начальным посылом к его возрождению. Это, пожалуй, всем известно. Но есть кое-что, о чем европейцы не догадываются, впрочем, как и многие южноафриканцы английского происхождения. Дело в том, что в последние сорок лет африкаанс развивался так быстро, что уже вполне может конкурировать с английским языком в качестве средства выражения мыслей. Мне так жаль, что вы не понимаете африкаанс, все мои истории звучат гораздо лучше на этом языке. Он более прямой и рационализированный, что ли… В некотором смысле он похож на американский английский.
Вот вы мне скажите, что известно европейцам о языке простых и грубых буров? Ничего! А я не исключаю, что когда-нибудь африкаанс будут изучать в европейских университетах. Ex Africa!.. Должен сказать, что нынешний африкаанс очень сильно отличается от тааля— того диалекта, на котором раньше говорили сельские буры. Примерно так же, как современный английский от языка Чосера. На мой взгляд, то, что произошло на наших глазах с африкаанс — как он вырос, окреп и превратился в первоклассный литературный язык, — самое интересное событие в истории Южной Африки. В процессе своего развития африкаанс поглощал все литературные витамины, какие только существовали в мире. Отсюда и такой бурный рост: за какие-то пятьдесят лет африкаанс проделал путь, для которого английскому языку потребовалось много столетий. Правда, сейчас и времена другие! Если английский ехал на бычьей повозке, то африкаанс несется на воздушном лайнере!
Наш язык, как губка, впитывал то, что создавалось другими народами. В его идиомах отражены все лучшие мысли английской, голландской и немецкой литературы. Причем африкаанс не просто накапливал чужие богатства, но и творчески их перерабатывал — излагал более простым языком и, тем самым, способствовал популяризации. Чтобы пояснить свою мысль, я, с вашего позволения, прибегну к образному сравнению. Скажем так: африкаанс взял прямую ветвь знаний, отсек от нее все лишнее — торчащие корни, боковые побеги; то, что осталось, очистил от коры, ошкурил, отполировал и получил отличный, очень удобный для использования посох. Надеюсь, мне удалось донести до вас свою мысль. Вы спросите, есть ли поэтика в нашем языке? О да… Послушайте хотя бы «Равнины» Яна Селлье, нашего величайшего поэта.
Ek slaap in die rus van die eeuwe gesus,
Ongesien, ongehoor,
En dof en loom in my sonnerdroom
Ongewek, ongestoor… [3]
Ну разве не прекрасно звучит! И скажите, размер стиха не напоминает вам «Облако» Шелли? Но что это я так разболтался?..
Однако по дороге Мастер Ян останавливается и говорит:
— Вот тоже интересное слово! Как известно, мы, голландцы — нация моряков. Приплыв в Африку мы, так сказать, повернулись спиной к морю и превратились в фермеров. Но тем не менее до сих пор называем свои кухни словечком «камбуз», каким пользовались в семнадцатом веке на кораблях Голландской Ост-Индской компании! И это не единственное выражение, доставшееся нам в наследство от мореходного прошлого. Например, если что-то особо удается — танец какой-нибудь или вечеринка, — то мы говорим: «Гуд афгелуп!», что в переводе означает «хорошо пошел!» В оригинале это звучало как «гуд ван стапел луп»,то есть «хорошо пошел со стапелей» — выражение из лексикона голландских корабелов. Естественно, для здешних фермеров слово «стапеля» угратило значение, а потому исчезло из оборота. Вот и получилась усеченная фраза. Ну, ладно, довольно разговоров. Пойдемте-ка лучше на кухню, попробуем разжиться кофе…
3
Покоюсь я, лелеемый веками.
Незримый и неслышимый,
Очарованный, околдованный грезами,
Непробужденный, недвижимый…
Кухня в этот ранний час, когда Ян шлепает по дому босиком, представляет собой интересное зрелище. Пухлая чернокожая матрона разводит огонь в печи. Скоро здесь вовсю будет кипеть чайник. Две-три молодые девушки басуто сидят на полу в ожидании хозяйки. С появлением миссис Бруин вся сцена оживет и придет в движение. Пока же мы спокойно наливаем себе кофе и выходим на веранду. Нет ничего приятнее, чем сидеть на солнышке с чашечкой кофе и наблюдать, как просыпается жизнь на ферме и в вельде.
Если говорить о повседневной жизни в Свободном государстве, то главными ее достопримечательностями являются ступ(или веранда) и ворота. Сначала давайте поговорим о веранде. Голландцы любили строить в старину высокие дома — так, чтобы к входной двери вела длинная каменная лестница. На самом верху ее делалась небольшая площадка, а на ней обязательно устанавливали скамеечку. Так приятно сидеть на крылечке своего дома и смотреть на проплывающие по каналам корабли и баржи. Перебравшись в Южную Африку, голландцы прихватили с собой и любимую скамеечку. Позже она отправилась вместе с бурами в долгий трек по диким степям и стала неотъемлемой частью быта. И хотя фермы здесь в основном одноэтажные и длинных лестниц ( ступс) не осталось и в помине, но вот место, где можно посидеть в сумерках, по-прежнему называется ступ.С небольшой поправкой: теперь это название распространилось на все огороженное пространство вдоль бурского дома — то, что мы обычно называем верандой.
Приехав на южноафриканскую ферму, надо первым делом выяснить, где именно на ступерасполагаются любимые места хозяина и его супруги. Поверьте, это совсем несложно, но очень, очень важно! И следующее, что надо запомнить: никогда, ни при каких обстоятельствах (даже если сами хозяева будут вас сердечно просить) не садитесь на эти места! Для бура его место на ступев той же мере священно, как для англичанина любимое кресло возле камина. И со стороны гостя будет настоящим святотатством, если он посягнет на этот трон на веранде.
Южноафриканский ступможно уподобить юту военного корабля. Это место, принадлежащее капитану и его помощнику: здесь они проводят основную массу времени, здесь же принимают посетителей, когда таковые случаются на судне. А еще ступможно с полным правом назвать своеобразным сельским парламентом: именно на веранде бурского дома собираются, чтобы обсудить последние новости и принять решения по животрепещущим вопросам. И на каждом южноафриканском ступе(а особенно это справедливо в отношении Свободного государства) обязательно присутствует местный политик.