Южная стена Лхоцзе
Шрифт:
Не считал, сколько раз я был на Эльбрусе. В некоторые годы – по четыре-пять раз. И каждый раз хожу с удовольствием. Не только потому, что это плацдарм для подготовки к высотным восхождениям. Это фантастические краски, невероятные ощущения. Я уже несколько раз наблюдал на вершине астрономическое чудо. С одной стороны всходит солнце, с другой – в небе уходящей ночи висит полная луна. Полыхает восход, два светящихся диска на небосклоне, а между ними ты и гора.
Впервые наблюдал эту феерию светил (поднявшись туда в одиночку тоже впервые) в начале девяностых. Гена Василенко тогда работал с японской фирмой, организовывал для ее клиентов восхождения на Кавказе, сам в них участвовал как гид. Больше всего японцев интересовал Эльбрус. Ведь он самый высокий. В свободное от своих спортивных мероприятий время наш семейный дуэт подключался к японскому проекту Гены. Меня Василенко привлекал в качестве гида, жену Татьяну – помогать на кухне.
Ведем очередных японцев на гору. На Эльбрусе главные
В 1991 году я вернулся из неудачной для себя экспедиции на Манаслу в не самом приподнятом настроении. Чтобы не растерять прекрасную высотную форму и как-то компенсировать гималайскую «баранку», решил сходить за сезон на три памирских семитысячника: пики Ленина, Корженевской и Коммунизма. Василенко как раз работал с американскими клиентами, у которых были те же планы, и я попросился присоединиться к ним, за свой, разумеется, счет. Гена предложил компромиссный вариант: дорогу я оплачу сам, а питание будет за счет фирмы, я же, в свою очередь, возьму на себя часть забот гида. Вот так и получилось, что планировал ходить сам, а два восхождения – на пики Ленина и Корженевской – сделал с Геной и его американцами. Дальше оказалось, что на пик Коммунизма клиенты не успевают – пока акклиматизировались, ждали погоды, слегка выбились из графика. Если пойдут на самую высокую вершину бывшего СССР, не успеют на свой рейс в Штаты. Василенко предлагает утешительный вариант: однодневное восхождение на пик Четырех. Американцы соглашаются, и наши пути расходятся. Я сходил на пик Коммунизма (об этом еще расскажу), вернулся в Харьков. Гена проводил клиентов. А спустя время оказалось, что кто-то из них накатал жалобу в американскую турфирму. Мол, один из гидов, вместо того, чтобы работать с группой, ушел на собственное восхождение. И потребовал назад свои денежки. И… получил. С извинениями фирмы.
На Эльбрусе, наученный горьким опытом, не распространялся о своих ночных экскурсиях на вершины. Честно говоря, это было нелегко. Распирали впечатления и эмоции. Несколько раз я наблюдал такое зрелище и потом, поднимаясь с юга, пару раз – с севера. На Эльбрусе, когда хорошие погода и видимость, – это праздник. Ушба, Шхельда, Чатын – прямо перед тобой, кажется, можно рукой дотянуться. Ты все их знаешь, помнишь маршруты, по которым ходил. Узнаешь камины, кулуары, бастионы. Видны горы Пятигорья, Безенгийская стена. Когда нет дымки, виден даже Казбек – в точности такой, как на папиросной коробке времен моего детства. Когда впервые наткнулся на него взглядом, даже не поверил. Чего не видел с вершин Эльбруса никогда, так это моря, хотя рассказывают, что оттуда можно увидеть даже два – Каспийское и Черное. Не знаю, может, просто не повезло. Может, еще увижу.
Мы с Игорем Свергуном вот уже семь лет водим людей на Эльбрус. Они приходят и не верят, что смогут на этот исполин подняться. Стоя на вершине, тоже не верят, что это не сон. Мы подходим к подготовке профессионально. Рассказываем, настраиваем, объясняем, как вести себя в горах. Проводим тренировочный поход, снежно-ледовые занятия, акклиматизацию. И только после этого – на гору. Наши клиенты – обычные люди со своими привычками, характерами, образовательным уровнем, культурой… Стараемся сделать так, чтобы все в нашем временном коллективе чувствовали себя комфортно. Но при этом существуют незыблемые правила безопасности, нарушать которые не позволено никому. Будь ты хоть трижды круче всех крутых, изволь подчиняться общим требованиям. У многих отечественных бизнесменов самого разного калибра заметна такая особенность. Почему-то им кажется, что раз сумели заработать и в плане материального достатка стоят повыше других, то и во всем прочем тоже лучше всех разбираются. Эта дилетантская безапелляционность в украинской действительности лезет изо всех дыр. С нею частенько встречаешься и в горах.
Как-то во время занятия говорю клиентам: наденьте рукавицы. Все надевают, а один товарищ решил характер показать, мол, когда захочу, тогда и надену. Молодой, горячий, небедный. Привыкший руководить, а не подчиняться. Я каприз как бы не заметил. Позже, в более спокойной обстановке предупредил: «Ребята, вы сюда приехали, чтобы подняться на гору. Мы на себя взяли ответственность за ваши жизни, здоровье. Вы в горах новички, мы – профессионалы. Давайте договоримся: все команды выполняются беспрекословно. Потом, когда спустимся, я отвечу на все «зачем?» и «почему?». Парень понял. Когда остальные разошлись, подошел, извинился. Больше подобное не повторялось, расстались мы вполне дружески.
Горы не прощают самонадеянности. Истина не нова, но по-прежнему актуальна. Компания искателей приключений пошла на Эльбрус без гида. Итог: четверо киевлян и семь москвичей разметало по склонам в районе седла… Какой-то проходимец взошел разок на Эльбрус и возомнил себя гидом. Собрал клиентов и повел на лавовый поток со стороны Ирик-Чата. Зачем-то связал в связки на камнеопасном склоне. Если не организована страховка, какой смысл связываться? Не зная элементарных вещей, решил, что все умеет. Один сорвался, сдернул других. Трагедия, причина которой – авантюризм. Кто-то скажет – сами виноваты. Зачем пошли неизвестно с кем? По свидетельству приэльбрусских спасателей, 95 процентов несчастных случаев происходит с так называемыми «дикими» туристами, не имеющими ни достаточной квалификации, ни маршрутных документов. Даже если такие люди не впервые в горах, своей ничем не подкрепленной самоуверенностью они подвергают риску не только себя.
Одно из первых умений начинающего альпиниста – работа с веревкой, вязка узлов. Среди множества используемых восходителями – узел проводника. Он одинаково хорошо затягивается в обе стороны, легко завязывается и плохо развязывается. Когда горное проводничество только зарождалось, этот узел помогал гидам надежно провести клиента, среднего в связке, по опасной тропе, гребню, склону. Потому и получил свое название. Многое изменилось, но, как и на заре альпинизма, гид – это, прежде всего, ответственность. Это техника, мастерство, профессиональное отношение к делу, сводящие к минимуму возможность аварийных ситуаций. Это незыблемый кодекс чести – сам погибай, а клиента спасай. В общем, целый «узел» альпинистских достоинств, без которых нет настоящего горного гида. Мне нравится эта работа. Нравится, что многие из тех, кто поднимался с нами в первый сезон, приезжают снова и снова. С женами, детьми, друзьями. Приходится для остающихся на поляне, где мы разбиваем лагерь, продумывать отдельную программу. Это дополнительные хлопоты и расходы, но мы идем на них. Когда среди зимы получаем весточки от бывших-будущих клиентов с вопросами о предстоящем лете, радуемся. Значит, не зря стараемся. Люди, которые большую часть своего времени отдают напряженной, нервной и, как правило, «сидячей» работе, с нашей подачи посвящают отпуск не пляжно-картежному ничегонеделанию, а активному, здоровому отдыху, насыщенному эмоционально и физически. С удовольствием приезжают в горы снова и снова.
Можно ли считать таких людей альпинистами? Сейчас об этом много споров. Кто-то уверен: альпинист – лишь тот, кто ходит по правилам, утвержденным в России или в Украине, очень близким к постулатам советского альпинизма, ставит перед собой спортивные цели и заносит свои вершины в зачетную книжку. А тот, кто участвует в коммерческих восхождениях, кого водит гид, – он кто? На данный момент вопрос остается открытым. Но если альпинистами считать только первых, рискуем оказаться в кругу настолько узком, что правильно будет назвать его ограниченным. А тех, кто ходит в горы «для себя» (как будто мы – для дяди), немедленно подберут ушлые коммерческие организации, которым что в горы людей водить, что на пароходах по рекам прогуливать – все едино. Они потянут на себя подготовку гидов, упирая на скорость и прибыль, а не на безопасность и качество. Несчастных случаев, различных ЧП, порожденных непрофессиональным подходом, станет еще больше. Кто от этого выиграет? Горы и альпинизм точно проиграют. Считаю, культивировать снобистскую кастовость, разделение на белую и черную кость недальновидно. Любой, кто зашел на гору, – уже альпинист. Так и говорим своим клиентам, поздравляя с первой вершиной. Может, она останется в их жизни единственной, но все равно незабываемой.
ПИК МНР. ОЧЕНЬ ЛИЧНОЕ
Кавказ для меня – это друзья и вершины, радость и боль. 1974 год. Во время восхождения на пик Монгольской Народной Республики погибла моя первая жена Тамара. Несчастный случай на восхождении по маршруту четвертой категории трудности унес четыре жизни. Никто не видел, что произошло с восходителями из альплагеря «Баксан». Но двое краснодарских ребят-разрядников и две харьковчанки-инструкторши – Тома и ее подруга Света Старинская с восхождения не вернулись. А я был совсем недалеко, показывал Кавказ итальянским альпинистам, которые в 1973-м принимали нас в Доломитовых Альпах. Мы поднялись с ними на Бжедух, Шхельду… И тут – как лавина, как удар молнии – известие о трагедии. Конечно, я знал, что несчастные случаи в горах не так уж редки. Теоретически допускал, что такое возможно и с нами. Но только теоретически! Смириться с произошедшим было невозможно. Почему? Почему? Почему?