Южнее реки Бенхай

Домогацких Михаил Георгиевич

— А что делать с солдатами? — спросил кто-то неуверенно.

— Отпустить их, — предложил настоятель, — или пусть лежат, пока за ними не приедут.

— Мы не можем оставить вас, мудрый Дьем, — сказал мужчина с автоматом, — они вас убьют. Уйдем вместе.

— Куда я пойду? Меня и ноги-то не держат. Да и бояться мне нечего. Не все же такие сумасшедшие, как тот офицер. Разберутся, поймут.

— Нет, теперь они будут убивать всех подряд, мы вас заберем с собой.

Они быстро соорудили носилки и, положив на них настоятеля, двинулись в сторону гор. Связанные солдаты так и остались лежать на земле. Мужчина, что убил Тхао, предложил прикончить и солдат,

чтобы они не рассказали, что тут было, но его отговорили.

Гибель командира полка Тхао, о которой, дрожа от пережитого, рассказал шофер, всполошила на базе всех. Генерал Райтсайд попросил командира первой дивизии послать отряд десантников на усмирение взбунтовавшихся крестьян.

— Эту операцию надо хорошо подготовить, — ответил командир дивизии, — и провести внезапно, чтобы никто не ушел от возмездия. Я думаю, сэр, что ничего не случится, если мы это сделаем через два дня. Сейчас я поручу своим парням пролететь над этими деревнями, как они там называются-то? — Он посмотрел на карту. — Нашел. Так. Май-первая и Май-вторая. Ну, мы их объединим в одну. Вы не возражаете против такого плана?

Генерал Райтсайд не возражал. Последние два месяца он жил в подавленном нервном состоянии. Он тяжело переживал каждый налет на базу, каждую диверсию на дороге номер девять, которую противник перерезал в нескольких местах и не давал автоколоннам доставлять грузы из Дананга. Несмотря на жесточайший режим охраны, диверсанты проникали на базу и взрывали то вертолеты, то склад, то самолеты. Каждый раз специальная служба вела самое тщательное расследование, снова и снова проверяла всех работающих на базе, а результата не было. Прекращались диверсии на базе, зато активизировались на дороге. Командование базы чувствовало себя так, будто находится в стеклянном доме, стены которого прозрачны.

После каждой диверсии обозленные, издерганные летчики поднимали свои самолеты и вертолеты в воздух и устраивали ад за пределами базы. Бомбардировки превращали обширные территории джунглей, кустарниковых зарослей, полей в широкую, ровную полосу мертвой земли. Самолеты вели беспрерывный обстрел лесных массивов ракетами и поливали их отравляющими веществами. Таким же путем обрабатывались русла рек и ручьев.

Иногда вертолеты появлялись над джунглями совсем с другими целями. Зависнув в воздухе над квадратами, где, предполагалось, находятся лагеря Вьетконга, летчики включали мощные динамики, из которых раздавались томные девичьи голоса: «Героические солдаты Вьетконга! Вернитесь к нам, своим любимым, вернитесь на сторону правительства. Мы будем заботиться о вас, лелеять вас. Я вижу вас, мои дорогие. Неужели вам не хочется обнять мое стройное тело? Подумайте сами: разве джунгли место для любви? Выходите из них, и вы узнаете, как соскучились по вашим ласкам девушки». Потом начинались бомбардировки…

Командир 1-й воздушно-десантной дивизии вызвал командира 2-й бригады подполковника Хантинга.

— Тебе предстоит, Стив, со своими парнями провер-

нуть одну деликатную операцию: усмирить, понимаешь, Стив, навсегда усмирить две партизанские деревни.

— Это дело знакомое, сэр. Когда?

— Как будешь готов, — генерал развернул карту местности и показал эти деревни. Хантинг внимательно изучил карту.

— Ну что ж, место очень удобное. Завтра перед восходом солнца можно начать.

— Перед восходом? — спросил генерал. — Отлично, вот и дадим заданию кодовое название «Розовый восход». Как?

— Прекрасное название. Главное, будет иметь не только переносный смысл.

Как и было решено, двадцать пять вертолетов

поднялись в воздух, когда солнце еще было за горизонтом. Только с высоты пятисот метров десантники увидели в иллюминаторы поднимающийся над землей розовый шар. Один за другим вертолеты стали приземляться на сухом в это время года поле, лежащем между двумя деревнями. И тут первые лучи солнца коснулись верхушек кокосовых пальм, облив их широкие листья розовым светом. Как везде во Вьетнаме, в деревнях уже началась жизнь. Взрослые были заняты хозяйственными делами, и только дети еще спали. Но раздирающий тишину рев моторов и их поднял с постели. Жители стали робко сходиться поближе к тому месту, где садились вертолеты, чтоб увидеть, зачем они так рано пожаловали.

Командир бригады подполковник Хантинг из своего вертолета через мощный динамик передал команду:

— Операцию начинают две роты «Зиппо». За ними остальные.

«Зиппо» — марка популярной американской зажигалки, но за плечами десантников были огнеметы, заправленные горючей жидкостью типа напалм.

Выскочив из вертолетов, солдаты устремились к домам, и вот уже запылали костры. Один, другой, третий… сороковой. Бело-розовое пламя вздымалось ввысь мощными языками, гудело, перекидывалось на деревья… Женщины бросались в горящие хижины, чтобы вытащить спящих малышей, но, не добежав до дверей, падали, сраженные очередями из автоматов. Жители не понимали, что происходит, пытались подойти к солдатам и выяснить, но тоже падали под пулями. Из небольшого католического храма с серебряным распяти-

ем на темной сутане вышел местный священник. Он направился к лейтенанту роты «Зиппо». Из кармана сутаны он вытащил какой-то документ и протянул его офицеру, быстро объясняя что-то то на вьетнамском, то на французском языке. Лейтенант повертел документ, по ничего не понял, бросил его под ноги.

— Господин офицер, вы же крещеный человек, — начал священник, старательно подбирая английские слова, — разве можно так вести себя? Вы же убиваете ни в чем не повинных людей, — и вздрогнул от неожиданности. Из зависшего вертолета, будто с неба, прогрохотал суровый голос, от которого священник пришел в ужас.

— Парни, — грохотало небо, — смотрите, чтобы никто не сбежал.

— Разве у вас нет бога? — пытался пробиться к душе лейтенанта священник.

Лейтенант захохотал.

— Вон мой бог, — показал он дулом автомата на вертолет, кружащийся над деревней, — это он приказал покарать грешников, святой отец. Поэтому не вмешивайтесь в дела моего бога, уйдите в свой храм, может быть, это спасет вас. Идите, идите, — подтолкнул он священника дулом автомата.

Священник с обнаженной седой головой, с покрасневшими от бушующего огня щеками, по которым катились слезы, продолжал что-то бормотать, но лейтенант, не слушая его, направился в ту сторону, где солдаты сгоняли в кучу всех жителей деревни. Приказав крестьянам усесться на землю рядами, они окружили их и взяли на прицел. Подошел лейтенант.

— Сколько вы собрали в этот крааль? — весело спросил он.

— А кто их считал, сэр.

— Вот и посчитайте, сержант, и доложите по форме.

Солдаты смеялись, будто смотрели веселое представление.

— Сто восемнадцать голов, господин лейтенант, — доложил сержант, — больших и маленьких.

— Пять шагов назад, — скомандовал лейтенант. Солдаты выполнили команду. Лейтенант посмотрел еще раз на обезумевших от страха женщин, прижимающих к себе плачущих детей, на суровые лица мужчин, на ничего не понимающих подростков и, набрав полные легкие воздуха, выкрикнул: — Огонь!