Южнее реки Бенхай
Шрифт:
Несколько дней потребовалось на то, чтобы все войска — более пятидесяти тысяч человек — подготовить к решающим боям. Хотя в этой предварительной операции были потерн — солдаты Вьетконга сбили два вертолета, а один уничтожили, когда он приземлился, — они не обескуражили ни командира дивизии, ни штаб генерала
Уэстморленда, на который была возложена вся ответственность за общее руководство. Дивизия генерала Томаса легко заняла боевые позиции, причем заняла, как он считал, удачно, в непосредственной близости от противника. Десантники, освободив от чехлов, напоминающих патронные подсумки, универсальные саперные лопаты, начали рыть неглубокие ячейки. Их не тревожило, что они иногда подвергались обстрелу, — значит, противник не очень далеко
Заняли свой рубеж и морские пехотинцы, и южновьетнамские подразделения, и батальоны особого назначения, которым предстояло проводить карательные акции, если местное население окажет сопротивление.
Готовились к предстоящим боям и силы национального освобождения.
Генерал Ле Хань, принявший командование новым участком фронта незадолго до того, как Уэстморленд утвердил свой план, имел приказ главного командования сжать кольцо блокады вокруг базы и заставить американское руководство или перебрасывать в этот район новые части, ослабляя оборону на других направлениях, или эвакуировать базу. Военный совет сил освобождения не сомневался, что база обречена, надо было только усилить удары по ней, заставить постоянно обороняться, подрывать боевой дух ее гарнизона, настойчиво пробивать брешь в американской обороне южнее 17-й параллели.
Генерал Ле Хань, поставив задачу перед всеми разведчиками не упустить из виду ни одной мелочи, скоро стал получать сообщения из различных источников, что противник готовит какие-то меры, видимо, наступательного характера.
Об этом говорила переброска сюда целой воздушно-десантной дивизии. Однако в первое время дивизия, не была активной силой, се подразделения использовались лишь в карательных операциях, не имеющих решающего значения.
Данные, полученные от Фам Ланя, заставили Ле Ханя по-другому посмотреть на события. «На базу прибыл генерал Уэстморленд, — сообщал Фам Лань. — Идут секретные совещания высшего офицерского состава. Из случайно подслушанных разговоров и наблюдающейся активности на базе можно сделать вывод, что готовится крупная операция. Необходимо усилить наблюдение за размещенными в разных местах частями воздушно-де-сантной дивизии генерала Томаса, которой, видимо, отводится в этой операции основная роль. Я беру на себя штаб дивизии, откуда рассчитываю получить надежные сведения».
«Старый друг, — тепло подумал Ле Хань о разведчике, — никогда не дает непроверенных данных». Он вызвал к себе начальника разведки, и они вместе наметили, куда и кого из разведчиков направить немедленно. Бригады и батальоны американской дивизии не были обойдены вниманием и до этого, но теперь требовалось знать по возможности больше о намерениях противника.
Когда вертолеты начали переброску дивизии в пункты, заранее выбранные генералом Томасом, пришло новое донесение Фам Ланя: «Дивизия полностью меняет дислокацию. Как мне стало известно, штаб второй бригады будет размещаться в Таконе. Где-то там же, точных координат установить не удалось, будет находиться командный пункт командира дивизии. Поэтому со своей стороны предлагаю предусмотреть атаку на штаб дивизии, остающейся в Хыонгхоа, и постараться разгромить его. Конкретные соображения сообщу после более точного изучения обстановки».
А события на рубежах, занятых американо-сайгон-скими подразделениями, сразу пошли развиваться не так, как рассчитывали те, кто их планировал. Когда стало ясно, куда переброшены основные силы противника и его намерения, штаб генерала Ле Ханя предпринял контрмеры. Несколько полков, державших под контролем дорогу номер девять или находившихся в резерве, получили приказ подтянуться скрытыми горными дорогами и тропами к месту сосредоточения вражеских частей. К тому времени разведчики совершенно точно нанесли па карты, такие же, какие были у противника, позиции его бригад, батальонов, рот и даже взводов. Бойцы сил освобождения получили приказ запять рубежи на максимально близком расстоянии
Надо было обладать бдительностью, умением искусно маскироваться, бесшумно отрывать по ночам окопы и ячейки, незаметно переносить в вещевых мешках, в собственных гимнастерках, в пробковых тропических шлемах вырытую землю, а на день, замаскировавшись, замирать, ничем не выдавая себя, обходясь за весь день лишь горсточкой жареного или скатанного в колобок клейкого риса, страдая от жары и жажды, чтобы оказаться хитрее, а значит, и сильнее противника! Для отвлечения внимания где-нибудь в тылу, на какой-нибудь ничем не примечательной высотке вдруг начиналась стрельба, рвались мины. Наблюдатели американских подразделений сразу засекали позиции Вьетконга, выбывал а вертолеты, и те, ориентируясь «точными» данными, обрушивала на них мощный огонь.
В штабе базы к концу дня собрались обнадеживающие донесения. Все шло к тому, что объединенные американско-сайгонские подразделения прочешут, как гребень волосы, покрытые лесом холмы и горы и вытолкнут солдат Вьетконга под огонь морских пехотинцев и южновьетнамских полков. Генерал Томас в соответствии с указанием штаба по руководству всей операцией отдал распоряжения командирам бригад, а те командирам батальонов: с восходом солнца приступить к уничтожению противника.
Но противник, не зная об этом общем приказе, ночью начал свою атаку. Воины Фронта освобождения, которым уже было невмоготу скрываться, терпеть лишения, вырвались на свободу и пошли па ничего не подозревавшего врага. Они забрасывали его окопы гранатами, завязывали рукопашный бой в его линии обороны. Полностью, конечно, внезапного удара не получилось — противник был начеку, — завязались затяжные бои, по все равно всюду американские и южновьетнамские подразделения оказались в невыгодном позиционном и психологическом положении. Весь день шли бон с переменным успехом, но ряд важных опорных пунктов оказался в руках сил освобождения.
Генерал Томас растерялся, не ожидая такого поворота событий. Получив тревожные, а от некоторых офицеров просто панические сообщения о наступлении Вьетконга, он вызвал авиацию для отражения атак противника. Летчики, ориентируясь на указания офицеров наземных войск, начали сбрасывать свой груз. Однако значительная его часть пришлась на линию обороны американских десантников, которые стали просить и летчиков и командира дивизии прекратить бомбардировки. Это сломило генерала Томаса, он не знал, что делать. Передав командование начальнику штаба и приказав ему навести порядок в частях, организовать оборону и отразить атаку, вылетел на базу, рассчитывая получить там более полную картину того, что произошло на фронте.
Генерал Райтсайд совещался в своем кабинете с группой старших офицеров. У пульта связи сидел начальник оперативного отдела перед расстеленной картой. То с одного, то с другого участка приходили донесения, дающие представление о том, что массированное наступление Вьетконга идет по всем направлениям. Почти все командиры докладывали, что противник наступает во много раз превосходящими силами и сдерживать его становится все труднее.
— Страх бугорок превращает в гору, — недовольно сказал Райтсайд, выслушав доклад начальника оперативного отдела. — Какое положение на вашем участке? — спросил он командира десантников. — И почему вы прибыли сюда, а не руководите боем? Или у вас все тихо и спокойно?
Райтсайд знал, что генерал Томас был о нем невысокого мнения, и сейчас был как раз такой момент, когда можно было указать ему, чего он стоит сам, но не воспользовался этим, видя, в каком расстроенном состоянии находится командир дивизии.
— Я прилетел, чтобы узнать общую картину и посоветоваться, как действовать дальше.
— Главное — отразить атаку, закрепиться на занятых рубежах, а потом думать, что делать дальше. Вы проводили разведку или понадеялись, как другие, что Вьетконг ничего не заметит?