Южное седло
Шрифт:
Во время поездки в Уэльс, в начале января, мы с Чарлзом Эвансом проработали вечер над внесением дальнейших уточнений, составляя список грузов, упакованных по весу: 25 килограммов вплоть до Базового лагеря и 18 килограммов для Передового Базового лагеря. Должен сказать, что это было сделано по инициативе Чарлза; я в основном лишь слушал его, восхищаясь его квалификацией и пытаясь вставлять замечания, которые, надеялся, не слишком выдавали мою неопытность. Возьмем для примера груз из секции «Альпинистское снаряжение», состоящий из 13 наименований, и мы увидим, как ящик в конце концов превращается в груз для носильщика:
№ 5: Фанерный ящик с водонепроницаемой обшивкой, содержащий:
11 банок со средством от солнечных ожогов «Скрин» — 3140 граммов;
2 банки с таким же средством — 113 граммов;
Листки с инструкцией по применению вышеуказанного средства;
155 метров нейлонового шнура;
14 ледниковых фонарей (со свечами);
8 компасов;
2 катушки лейкопластыря;
61 свечу для фонарей (на два часа горения);
2 бинокля военного образца;
2 барометра-анероида в кожаных футлярах;
3 компаса в кожаных футлярах;
1 теодолит в кожаном футляре;
2 альтиметра;
Общий вес — 28,3 килограмма.
В тревоге и волнении, с карандашом в руках мы производили бесконечные расчёты. В спокойном морозном воздухе Сноудона я смотрел вверх, на горы, покрытые снегом и бледно мерцающие в свете звезд, и снова думал о бурях и холоде, неизмеримо большем холоде, чем тот, искажавший и смягчавший знакомые очертания, от которого я сейчас дрожал. Сравнивать крошечный Сноудон с Эверестом кажется абсурдным, однако можно рассматривать Сноудон как некогда великого и ныне впавшего в ничтожество предка. Когда вершина Эвереста только начинала появляться из моря, Сноудон гордо возвышался на пьедестале, от которого теперь остались лишь жалкие крохи. И сейчас он лежит, погруженный в грезы об этом прошлом, наблюдая за ничтожными существами, собирающимися карабкаться на склоны его гигантского потомка. Тут я вспомнил, что пора ехать.
Вскоре я встретил Чарлза. Это снова произошло во мраке лондонского января. Мы влезли вместе в тесное, сырое метро, идущее в Уэппинг. Осмотрели грузы, уже собранные в обширном помещении четвертого этажа. Откуда нам знать, сколько именно должно было весить каждое место? Имело ли значение то, что некоторые детали, например рукавицы, упакованы в различные ящики? Какие ящики, подобно ящику с нагревательными приборами, должны в будущем открываться и закрываться, а какие могут быть забиты? Сколько спальных мешков понадобится каждому на ледопаде? Должна ли винтовка перевозиться отдельно и как быть с двухдюймовым минометом? Это могучее оружие ввиду ужаса, который оно вызывало в Управлении британских железных дорог, было изолировано и отдыхало, как ему полагалось, в Вулвичском арсенале.
Тем временем припасы начали прибывать. Многие фирмы с щедростью предоставляли их даром, однако это создавало таможенные затруднения. О боже! Каково быть организатором! Взглянув на список вещей, на сваленные в кучу на полу ящики, я пришел в восхищение от способностей Стюарта Вейна. Он был, по-видимому, совершенно уверен, что ему удастся распихать свое хозяйство по соответствующим ящикам. Мне же казалось, что этому хозяйству суждено всегда валяться разбросанным по пыльному полу.
Испытание кислородных аппаратов в Уэльсе
Затем имела место интересная интермедия: испытание кислородных приборов в Северном Уэльсе. Мы встретились в Хилайге, в горном приюте альпинистского клуба, утром 18 января и при блестящей погоде потратили этот день и следующий за ним, испытывая различные кислородные аппараты. Том Бурдиллон и Джордж Бенд в необычайно теплое утро мучились, пробуя в Сноудоне аппараты с замкнутой циркуляцией. Я не хотел бы раньше времени вдаваться в описание этих систем. Вкратце для людей, мало знакомых с техникой, можно сказать, что принципиальное отличие аппаратов, по-видимому, состоит в том, что в обычном аппарате с открытой циркуляцией (применявшемся в предшествующих экспедициях) выдыхаемый воздух теряется, в то время как в аппарате Тома с замкнутой циркуляцией он направляется в сосуд с натронной известью и здесь благодаря одному из чудес науки возвращается к Вам в виде кислорода. Маска должна облегать лицо весьма плотно. Это не всегда приятно, особенно в жаркий день.
Вечером приют Хилайг преобразился. Станки для рюкзаков загромождали пол, баллоны, электрофонарики и лампочки «боролись за место под солнцем» с большим чайником.
20-го мы примеряли нашу одежду и восхищались видом своих персон, облачённых в шикарные кожаные рукавицы. 27-го, перед приемом в Королевском Географическом обществе, прибыло много гостей для осмотра снаряжения. У искусно расставленных ящиков и пакетов не было и следа перенесенных ими тяжелых испытаний. Весьма легкие и изящные вещи: зеленые одеяла на гагачьем пуху, груда чрезвычайно легких алюминиевых тарелок и кастрюль, разноцветные флажки и секции дюралевой лестницы, небрежно прислоненные к стене. При мысли о том, что все это — результат работы тысяч людей в трех разных странах — предназначено нам, я почувствовал свое ничтожество.
Затем фотографировали нашу провизию, ряды темных ящиков, содержимое которых создавало в уме фантастическую картину колоссального количества аппетитных вещей, идущих на усладу многих голодных альпинистов. Когда я впервые попал на этот этаж, то подумал, что мне предстоит питаться исключительно зеленым горошком, ибо громадная партия его занимала, казалось, все помещение. В действительности оказалось, что наши ящики стоят более скромно в стороне, в одном углу. Здесь были рационы армейского типа для походов, ящики с напитками и случайная бутылка с острой приправой, высовывающаяся из ящика «люкс». Всё это было проверено и одобрено нашими друзьями.
Дело в том, что для меня чувству нереальности в значительной мере содействовало оказываемое нам всеобщее внимание. Никто сказавший «да» экспедиции на Эверест не может представить себя в роли диктора, артиста телевидения, даже звезды экрана. Однако в определенном смысле мы исполняли все эти роли. И эта «слава», как назвали бы её французы, продолжала идти за нами, хотя, казалось, не имела ничего общего с работой, заключающейся в перестановке ног на гранитных скалах. Более того, в каждом из нас живёт бесёнок, которому нравятся подобные удачи, который шепчет: «Наслаждайся кратким мигом счастья, пока светит солнце, пока не накроют тебя грозовые тучи».
Наша работа все же продолжалась непрерывно, несмотря на упомянутые отвлечения и терроризирующие маневры прессы, гоняющейся за интервью (будучи связанными контрактом с «Таймсом», мы пребывали в настоящем страхе — невольно нарушить его и потерять право на его щедрую финансовую поддержку). В середине января каждый из нас заканчивал порученные ему дела. Наступила торжественная минута, когда мы увидели, как последние наборы входили в предназначенные им ящики или мешки и направлялись на взвешивание. Каждое место было готово к отправке на теплоходе «Стреседен».