Южноморск
Шрифт:
– Гена, через 5 минут тебя ждёт Вера Ивановна.
– Зачем ждёт?
– сразу пересохшими губами спросил Генка, сердце стремительно забилось в груди.
– За хорошим, - успокаивающе и шутливо заметил воспитатель.
– Иди, не бойся, всё будет хорошо.
Генка будто внезапно оглох, как бы сквозь толстый слой ваты до него доносились голоса ребят, в ушах стояла звенящая тишина. Очень медленно он спустился на 1-й этаж и нерешительно подойдя к полуоткрытой двери кабинета (дверь редко бывала закрыта полностью), робко постучал.
– Входи, Геньчик, - весело сказала Вера Ивановна и в ответ на недоумевающе-вопросительный взгляд Генки пояснила, - так тебя родители звали. А вообще твоё полное имя Евгений Дмитриевич Ромашов.
– Откуда Вы узнали?
– с трудом спросил
– Сейчас узнаешь, откуда, - откликнулась Вера Ивановна.
– Садись вот в это кресло и смотри на экран, а я буду давать тебе пояснения.
Вот что узнал Генка из рассказа Веры Ивановны, сопровождаемого видеозаписями и фотографиями. Родился он 18 апреля. То есть, через неделю будет его день рождения, а вовсе не 31 марта, как стояло в его документах. На Сахалине (ой, как далеко!
– охнул Генка) в семье Дмитрия Андреевича и Полины Евгеньевны Ромашовых. Генка с жадностью всматривался в молодые счастливые лица родителей, выходящих из роддома с завёрнутым в одеяло Генкой (Геньчиком). Был он желанным и любимым сыном, он сам это видел и чувствовал. Летом, в июле, когда ему было 3 месяца, мама получила письмо от своего прадеда из Красноярска, который срочно звал её к себе. Поехали втроём, Дмитрий не собирался отпускать жену с таким малышом одну. Повод действительно был важный: Полинка была единственной наследницей прадеда, Павла Владимировича Белова. Наследство состояло из старинных икон, которые её предки хранили веками, и среди них была чудотворная семейная икона, которую следовало передавать из рук в руки. Икона сохраняла свои свойства, если дарилась добровольно. Коллекция была застрахована на огромную сумму. А чудотворную икону прадед хотел отдать Полине сейчас, так как за ней началась охота. К Павлу Владимировичу приходила социальный работник, и она каким-то образом узнала об иконе. (Потом выяснилось, что она установила в квартире подслушивающее устройство, а прадед звонил Полине иногда и как-то упомянул о чудотворной иконе, которую следовало передать из рук в руки).
Ромашовы приехали, прадед отдал Полине икону, но когда они ехали на автобусе в аэропорт, произошло то, чего опасался прадед. Автобус остановили сотрудники ДПС из лиц кавказской национальности. Ромашовым повезло дважды: перед остановкой Полина покормила Геньчика, и соседки-пассажирки предложили подержать малыша, пока она будет разбирать вещи. И Дмитрий, вовремя заметив неладное, сунул пакет с документами, деньгами и иконой в чехол переднего кресла. Сразу после этого в салон автобуса ворвались ДПСовцы, схватили чету Ромашовых с пожитками и вывели их из автобуса, дав знак шофёру ехать дальше. Остальные пассажиры не заметили ни передачу ребёнка, ни действия Дмитрия. Напуганные женщины, у которых остался ребёнок, сидели молча.
Когда автобус подъехал к аэровокзалу, подруги, Лена и Марина, так же молча вышли с вещами и ребёнком. Из-за задержки автобуса они приехали к окончанию регистрации на их рейс в Минводы (подруги летели отдыхать в санаторий в Кисловодске). Они быстро оформили регистрацию, решив оставить ребёнка в аэропорту. Но уже перед выходом на посадку, когда они укладывали мирно спящего малыша в кресло у выхода, подруги увидели, как в аэровокзал влетели давешние ДПСники и устремились к вышедшему из комнаты милиции майору. Лена заметила майора немного раньше и направилась к нему, чтобы сказать о малыше. Она увидела, как майор приветствовал ДПСников, как хороших знакомых, заметила его неприятный взгляд и быстро проскочила мимо них, увидев около урны большую пустую коробку, Майор тем временем разговаривал с пришедшими, а Лена, схватив коробку, вернулась к Марине, стоявшей около кресла с малышом. Не говоря ни слова, Лена незаметно уложила ребёнка в коробку и пошла с ним к самолёту.
– Ты что делаешь, Ленка?
– зашептала Марина, догоняя подругу.
– А если нас схватят?
– Пока соберутся, мы уже улетим, - ответила Лена.
– Родителям малыша уже не поможешь, ты же знаешь, в живых они захваченных не оставляют. Эти гады сказали майору, что им нужен багаж, оставшийся в автобусе, иконы в сумках у захваченных не было. И ещё они сказали, что те вряд ли доживут до завтра. А малышу надо дать шанс,
Когда девушки прилетели в Минводы, их уже ждал автобус до Кисловодска, присланный из санатория. Геньчик спокойно спал, укрытый в большой коробке, которую Лена подобрала в аэропорту. На коробке крупными буквами стояло слово "Масло". (Понял, откуда у тебя такая фамилия?
– спросила Вера Ивановна). Когда автобус сделал остановку в Пятигорске, чтобы пассажиры могли отдохнуть, подруги вынесли коробку, и Марина узнала в справочном адрес дома ребёнка. Оказалось, что дом ребёнка находится всего в двух кварталах от автостанции, так что подругам хватило времени добежать туда и оставить коробку с ребёнком у двери. Они слышали, как родители называли ребёнка Геньчиком, и написали на коробке: ГЕНА. Так Генка попал на Кавказ.
Вера Ивановна рассказала, как его родителям удалось ночью бежать от бандитов, как они отыскали стоящий в аэропорту автобус и смогли забрать оттуда пакет с документами и иконой. Вера Ивановна заверила Генку, что его родители все эти годы не прекращали поиски сына. Пять лет назад у них родилась девочка, Алёнка, так что у Генки есть сестра, которая тоже мечтает, чтобы её старший брат нашёлся. Вера Ивановна вместе с очень волновавшимся Генкой составила письмо его родителям и отправила его на электронную почту Дмитрия Ромашова.
Когда Генка немного успокоился и вышел из кабинета, всё ещё сдерживая нервную дрожь, в коридоре его ожидал Серёжка.
– Слышь, Генка, а где ты теперь спать будешь?
– спросил он приятеля.
– Как где?
– не понял тот.
– Где спал, там и буду.
– Но на твоей кровати теперь стоит имя какого-то Евгения Ромашова, а твоего нигде нет, я проверял - пояснил Серёжка.
– А, это, - протянул успокоенный Генка, - просто моё настоящее имя Евгений Ромашов, понял?
– А как ты узнал?
– изумлённо раскрыл глаза Серёжка.
– Вера Ивановна показала, - счастливо заулыбался Генка.
– У меня и сестрёнка младшая есть. Мы сейчас родителям письмо послали. Знаешь, где они живут? На Сахалине!
– Ну ничего себе, - присвистнул Серёжка, - а чего это тебя сюда занесло?
– Долго рассказывать, - отмахнулся Генка.
– Пойдём лучше в новый корпус, посмотрим, что там сделали. А то я, может быть, скоро отсюда уеду. Домой, - мечтательно протянул он.
Серёжка завистливо вздохнул. К сожалению, он не надеялся, что у него отыщутся такие родители, которые будут любить его. Мать свою он знал, она была алкоголичка, лишённая родительских прав, отец неизвестен. Серёжка подозревал, что при такой жизни мать сама не помнила, кто был отцом её сына, который её нисколько не интересовал. Но тут из кабинета послышался голос Веры Ивановны.
– Серёжа, зайди ко мне на минутку.
– Ну я тогда побежал, - махнул рукой приятелю Генка и побежал в сторону выхода.
Серёжка зашёл в кабинет. Вера Ивановна приветливо показала ему на кресло.
– Садись, милый. Я хочу поговорить с тобой о твоём отце.
– Об отце?
– удивлённо спросил мальчик.
– Но у меня нет отца.
– У каждого человека обязательно есть отец и мать, - улыбнулась Вера Ивановна.
– Дело в том, что твоя мама не хочет лечиться от алкоголизма, а без её согласия мы за лечение не берёмся. Так что здесь остаётся только ждать, может быть, со временем она осознает, что она теряет, оставляя сына без своей любви и заботы. Но мы выяснили, кто был твоим отцом. К сожалению, вести не очень радостные.
– Он тоже не хочет меня знать?
– угрюмо спросил Серёжка.
– Да нет, тут другое, - вздохнула Вера Ивановна.
– Он даже не знает о твоём существовании. Прежде чем сообщать ему о тебе, мы решили посоветоваться с тобой. Дело в том, что пять лет назад твой отец ослеп. Сам он тоже детдомовец, родителей своих не знал, поэтому после срочной службы в армии остался по контракту служить дальше, и вот ослеп в результате контузии, полученной при взрыве снаряда. Сейчас он живёт в доме инвалидов под Воронежем. У него есть шанс вернуть зрение, если он согласится пройти курс реабилитации, но у него угас интерес к жизни, и он ничего больше не хочет. Если ты не хочешь встречаться с отцом-инвалидом...