Южный поход
Шрифт:
Смерть — это наверняка еще один способ вернуться в свое время. Или нет? Яркая болезненная вспышка, а за ней черное ничто? И неважно, что ты скончался не в своем времени?
От мыслей о быстротечном времени меня отвлекали только экзотические картины нашего похода. Понукаемые Суворовым, мы за несколько дней проехали леса губернии и вышли на равнины в южной части. Проехав еще, мы снова вышли к реке Урал и добрались до Орска. Здесь мы сделали привал на два дня, дожидаясь прибытия остальных войск, отданных под начало Багратиона. Им повезло больше и после изнурительного перехода на подводах они спустились к Орску по реке. Для этого в Оренбурге реквизировали все торговые суда, баржи и даже лодки. Мы изрядно повеселились, когда увидели эту пеструю флотилию, подплывающую к Орску.
К тому времени я уже познакомился с другими знаменитыми соратниками Суворова, например, с Милорадовичем, молодым генералом, щеголем и любимцем солдат. Или с Матвеем Платовым, огромным чернобородым казаком, спокойным перед лицом любой опасности. Его, кстати, Павел до недавнего времени держал в заключении в Петропавловской крепости, заподозрив в несуществующем заговоре против императора. Когда же Суворов затребовал боевого товарища в поход, Павел тут же освободил атамана и отправил на юг.
Когда я, не веря своим глазам, убеждался, что они и в самом деле существуют, что они не призраки, сошедшие с картинок исторических книг, а живые люди из плоти и крови, мне поначалу трудно было сдержать свое удивление. Но таково уж свойство человеческой психики, что рано или поздно мы привыкаем ко всему, даже самому удивительному.
И когда Суворов представил меня Багратиону, я уже не волновался, а думал только о том, что, возможно, все изменится и этот храбрый молодой человек с кавказским акцентом не умрет через двенадцать лет в Бородинском сражении, а будет жить долго и счастливо.
— Виктор, ты дажэ нэ представляешь, как мы усэ тэбэ признатэльны, — горячо сказал Багратион, пожимая мне руку. — Я думал, ужэ все, нэт Алэксандра Васильича.
Князь двигался энергично, резко поворачивая корпус и взмахивая руками. Эта свирепая живость наверняка прекрасно годилась на поле боя, но в обычной, мирной жизни забавляла и настораживала других людей.
— Я просто применил кое-какие умения, известные мне с давних пор, — ответил я. — Не стоит благодарностей, Александр Васильевич сам себя излечил.
Багратион поворотился к Суворову и выхватил шпагу.
— Помнитэ, Александр Васильич, вы подарили мнэ мэч? Я с тэх пор не расстаюсь с вашим подарком.
— Помню, Петруша, как же не помнить, — ласково отвечал командующий. — В Италии это было, спасибо, что бережешь мой подарок.
Радость Багратиона по поводу встречи с Суворовым несколько улеглась и он отправился проведать, как его войска разместились в лагере у стен Орска.
Общее выступление Южной армии было назначено на завтра, на рассвете. Полностью, как уже говорилось, армия насчитывала двадцать пять тысяч бойцов. Из них пехота, то есть гренадеры, мушкетеры и егери, составляла большую часть, а всадники, гусары и драгуны, три полка. Артиллерия, тяжелые и легкие орудия и единороги, сформировала еще один полк. Казачье войско, делилось еще на два полка, оренбургских и уральских казаков.
Вообще, надо отдать должное, за короткое время и Суворовым и оренбургскими властями была проделана огромная подготовительная работа по организации похода.
Для нужд продовольствия набрали сухари, мясо, мука, соль, вино и крупы. Из киргиз-кайсаков и татарских купцов завербовали проводников. Кстати, Мишаня тоже прибыл и уже разнюхивал все в Орске, знакомился с торговцами и заключал сделки. Проводникам вино не выдавались. Большую часть продовольствия закупили в орских и оренбургских магазинах, а мука в Астрахани. Кроме того, интенданты набрали приправы для больных и раненых солдат: лук, чеснок и квашеная капуста, хрен, уксус, перец и мед. Для лошадей закупили овес и соль.
Не забыли подготовиться и на случай других препятствий. Для переправы через реку взяли сотни полых бурдюков, которые могли использоваться как для понтонного моста, так и для парома, а также разобранные плоскодонные лодки. Из Москвы привезли лекарства и медицинские принадлежности. Два десятка повозок переоборудовали под походные кузницы. Казалось, ничего не забыли и все постарались ко всему подготовиться, но когда отправляешься в такой дальний путь, невозможно предусмотреть все сразу.
В Орске армия не поместилась и поэтому разбила лагерь на берегу Урала. Я глядел на солдат, по настойчивому желанию Павла наряженных в прусскую форму, с узкими штиблетами на ногах, с косичками на париках и с тоннами пудры на лице и думал о том, что долго эта форма не продержится. Чем дальше мы будем отходить от границы, тем меньше будет держаться на солдатах весь этот неестественный тюнинг.
Суворов тоже иногда хмурился при виде неудобной формы, но держал себя в руках. Как-то, еще до начала похода, я спросил генералиссимуса, сильно ли его раздражает новая солдатская одежа?
— Знаешь, Витя, — ответил Суворов. — Форма тьфу, главное, чтобы под ней билось храброе сердце. А и потом, ты знаешь, что его величество ввел для солдат теплые жилеты и шинели на зиму? А для караула разрешил овчинные тулупы и валенки? За одну эту заботу о простых солдатах я готов простить ему косы и пудры, понимаешь?
Таким образом, когда вместе с Багратионом в Южную армию прибыл инспектор от императора, чтобы следить за соблюдением установленного порядка, Суворов отнесся к этому известию вполне спокойно, как к неизбежному злу.
Затем я случайно услышал, что инспектором назначен генерал-майор Барклай де Толли. Конечно же, знакомое имя. Сейчас офицеры отзывались о нем уважительно, как о храбром и исполнительном военачальнике. Ничто не предвещало того ледяного отчуждения, которое обрушилось на бедного служаку после его уклончивой тактики во время Отечественной войны 1812 года. Вечером Суворов собрал высшие чины в своем шатре на совет.
Помимо знакомых мне уже генералов, здесь были полковники и подполковники. Вместе с Платовым пришли другие атаманы, в том числе и Денисов Андриан Карпович, старый знакомец Суворова. Как я уже успел тихонько узнать у адъютантов, другие знаменитые сподвижники Александра Васильевича ныне назначены на высокие должности и не смогли поехать в поход. Кутузов, к примеру, сейчас был литовским гражданским генерал-губернатором, а Розенберг — смоленским военным губернатором.
Скромно укрывшись в темном уголке, я старался не привлекать к себе внимания и наблюдал за военными. Они, в свою очередь, принимали меня за писца или ученого ботаника, по рассеянности забредшего не в свою палатку.