Южный поход

Тыналин Алим

— Так ты жэ сам из знати, — напомнил Багратион. — Как жэ вы допускаэтэ, чтобы грабили народ?

— Как зовут вашего хана? — спросил Суворов.

— Хан Средней орды сейчас Уали, — ответил бий. — Хан Младшей — Айшуак.

— Я помню про Айшуака, — сказал Суворов — Про него рассказывал Иван Онуфриевич. После восстания Сырыма его держали в Орске вроде заложника. И про Уали я слышал. Это же верные России люди.

— Так-то оно и так, — подтвердил Атаке. — Но держатся они во многом за счет русских штыков. В Средней орде есть султан Ералы, он хочет сам стать ханом. Во Младшей орде есть Абулгази хан, его поддерживает Хива.

Эти ханы вместе с султанами обоих жузов собирают сейчас воинов, чтобы снова напасть на вас. Никто не хочет, чтобы у нас отобрали все земли.

— Сколько раз говорить, что мы сейчас только идем на юг и просим пропустить нас, — сказал адъютант полководца.

Бий недоверчиво усмехнулся и сказал:

— Кто идет с таким войском далеко на юг? Вы принимаете меня за дурака? Даже если это действительно так, зачем вам туда идти, минуя, наши степи? Как вы удержитесь там, не закрепившись здесь?

Суворов засмеялся и приобнял бия за плечи

— Молодец, Атаке, соображаешь. Мы расскажем тебе, зачем идем на юг. Садись, отведай пищи с нами и я расскажу тебе, в чем дело.

Правда, чтобы принять гостеприимное предложение военачальника, сесть пришлось в скрипящей крытой арбе с широким остовом, прикрывающим от беспощадных солнечных лучей. Я хотел улизнуть, но Суворов отпустил генералов и оставил с собой меня и адъютанта Сергея Кушникова. Ну, и переводчика-татарина, естественно. Кстати, к моему облегчению, это был вовсе не Рамиль.

Нелюбезный Прохор доставил к нашему транспортному средству холодный рисовый суп от повара. Мы сели у бортиков арбы, выпивая варево прямо из мисок, без ложек, потому что так было удобнее. Вдали я заметил огромное стадо сайгаков, беспечно глядящих на людей.

— Мы идем воевать Коканд и Хиву, — без обиняков сообщил Суворов бию. — Нашему царю поступили многочисленные жалобы от новых подданных, киргиз-кайсаков, о жестоких притеснениях со стороны Коканда и Хивы. Мы обязаны защитить вас, потому что обещали сделать это по союзническому договору. И я не буду темнить перед тобой, Атаке, конечно же, при этом мы хотим покорить эти страны.

Тот как раз допил суп, вытер бороду и удивленно выпучил глаза.

— Как же вы хотите их побить, если так далеко от крепостей остались? — спросил Атаке. — Как будете снабжать войско?

— А вот это уже от вас зависит, мой любезный друг, — ответил Суворов, отпил суп и поморщился. — Вот ведь шельма наш повар, чего столько травы в суп пихать, мы что, коровы, что ли? Так вот, уважаемый бий, вам решать, на чьей вы стороне. Езжайте сейчас к Уали хану и доложите ему так.

Он помолчал минуту, дождавшись, пока переводчик переведет его слова и продолжил громко и четко, впечатывая каждое слово в сознание собеседника:

— Я, Суворов, в степь пришел. Больше шалостей не потерплю. Два пути даю. Или со мной или против меня. Срок — два дня.

Он снова замолчал, глядя на Атаке бия и слушая переводчика, а потом заметил:

— Ваш язык на турецкий похож, я многие слова понимаю.

— Откуда знаешь? — удивились и бий, и переводчик.

Александр Васильевич ответил по-арабски длинной цитатой из Корана. Кушников заулыбался, а татарин и казах онемели от неожиданности. Даже я изумился, совсем забыл, что Суворов, ко всему прочему, был еще и полиглот.

— Ты, главное, скажи хану, что мы возвратим Средней и Большой орде земли, захваченные Кокандом и Хивой, — добавил

полководец. — В его выгоде с нами дружить, а не враждовать.

Атаке кивнул. Глаза у него оказались длинные и большие, как у индоевропейца, вот только кожа черная, сожженная на степном солнце.

— А теперь езжайте, — распорядился Суворов. — Всех пленных отпускаю, нам лишние рты ни к чему. Но помни, что я сказал, впредь пленных брать не буду. Шутки в сторону.

Снова не веря ушам, бий поднялся и спрыгнул с арбы.

— Помоги ему, Сережа, — сказал генералиссимус. — Выдайте коней и пусть едут, куда хотят.

Адъютант с переводчиком тоже слезли с повозки и пошли вместе с бывшим пленником, выпустить его из неволи.

Армия тем временем продолжала переход. Суворов зевнул, он не спал уже полтора суток, почти с самого начала выезда из Орска. Он пробормотал: «Витенька, я подремлю чуток» и улегся на дне арбы. Я не стал мешать и тихонько спрыгнул с подводы. Изнутри немедленно послышался храп нашего военачальника.

Солнце стояло высоко, припекало, как на курорте. Я никогда не думал, что в степи может быть так жарко. Почему бы и нет, в конце концов, если здесь почти негде укрыться от зноя.

Когда я нашел Смирного и взобрался в седло, в очередной раз проклиная саднящие мозоли, ко мне подъехал Яков Германов, ученнейший человек, изрядный математик и последователь Ньютона. Как и полагается башковитому члену Петербургской Академии наук, он обладал высоким широким лбом, тонким носом и отточенным голосовым инструментом, натренированным в многочисленных научных спорах. Исполняя постановления Павла, сей фанатик науки даже здесь, в степи, в тысячах километрах от столицы, напялил на себя парик, усердно напудрился и нарядился в неудобный сюртук. Он был в составе группы ученых, которых за неведомые прегрешения насильно погнали в эту ужаснейшую поездку.

— Вы, говорят, по лекарской части да еще, вдобавок, и писарь у командующего? — спросил он, картавя согласные с легким немецким акцентом.

Я выжидательно согласился. Неужели моя слава выдающегося ученика Авиценны прокатилась по всей армии и теперь я отниму кусок хлеба у армейских хирургов?

— Стало быть, вы человек с научным складом ума, а значит, как раз такой и пригодится для решения нашего спора, — сказал Германов. — Не будет ли вам угодно проехаться с нами для решения маленькой научной проблемы?

Вообще-то я намеревался проехаться к ближайшей повозке и по примеру Суворова хорошенько выспаться, но мой научный коллега так умоляюще смотрел на меня, что отказать ему не было никакой возможности. Я вздохнул и согласился.

Ехать пришлось в самый конец корпуса. Солдаты на подводах с любопытством глядели на нас, «яйцеголовых» людей, будто бы только что спустившихся с другой планеты.

По дороге Германов объяснил мне суть ожесточенного спора, из-за которого интеллигентнейшие люди эпохи чуть не разорвали друг другу глотки. Оказывается, они поспорили с ботаником и биологом Иваном Буксгаувым о том, впадает ли река Аракс в Хвалынское, иначе говоря, Гирканское море. На основании математических вычислений и наблюдений за положениями звезд, сам Германов сделал бесспорный вывод о том, что Аракс никак не может доходить до моря и является одним из притоков реки Яксарт. Правда, притоком весьма обширным и глубоким и вследствии этого имеющим полное право именоваться полноценной рекой.