Южный Урал, № 12
Шрифт:
Стараясь ничем не выдать свое волнение, она с каким-то непонятным, щемящим чувством рассматривала Елену, ее открытое, энергичное лицо, смелые большие глаза, красивый прямой нос, решительный овал ярких губ.
— Что вы так на меня смотрите? — прямо спросила Елена, заметив взгляд Нади.
— Ничего, — смутилась Надя и, стараясь быть как можно спокойнее, спросила:
— «Газовую механику» на вас записать или на… этот абонемент? — замялась она, кивнув на карточку Лаптева, и голос ее слегка дрогнул.
Почуяв нетвердость
— Конечно, на Тихона Петровича, — сказала она решительно.
— Но ведь тут расписаться надо будет.
— Не беспокойтесь, я распишусь.
— Хорошо, — чуть слышно вздохнула Надя, записывая книгу в карточку Лаптева, — хорошо, я запишу.
И Елена с неясным торжеством в душе отметила, что эта всегда подобранная стройная девушка как-то разом сникла, погасла, произнося последние слова.
Приняв от нее книгу, Елена решительно повернулась и пошла к двери.
— Послушайте, — решилась Надя, когда Елена уже открывала дверь, чтобы уйти. — А почему… почему Тихон Петрович сам не пришел?
— Он не может, — остановилась Елена в дверях.
— Но почему?
— Ну, просто… просто ему некогда.
Только тут Елена взглянула на Надю и смутилась.
Большие, широко раскрытые Надины глаза глядели на нее прямо и настойчиво, требуя прямого, честного ответа.
— Мы переделываем установку.
— Для светлой закалки?
— Да, — удивилась Елена.
— Калить конички?
— Конички, — изумленно повторила Елена. — А вы откуда знаете?
Но Надя не слышала вопроса. Она метнулась к полкам с книгами, лихорадочно блестя глазами и что-то там отыскивая. Потом умоляюще посмотрела на Елену.
— Подождите! Пожалуйста, подождите минуточку! Вот тут… я достала через центральную библиотеку… ему очень нужно! — и, вытянув, наконец, тоненькую неразрезанную книгу, подошла к Елене. — Пожалуйста, передайте Тихону Петровичу, только… — покраснела ока еще больше, — только, ради бога, не говорите, что это от меня.
Изумленная Елена приняла книгу, посмотрела на Надю, хотела что-то ее спросить, но та смотрела на нее так смущенно, что Елена промолчала, окинула Надю взглядом и, гордо подняв голову, вышла.
Придя на участок, она обостренным вниманием сразу уловила и с болью в душе отметила на себе ожидающий, смущенный взгляд Лаптева.
Приняв от нее книги, Лаптев прочел название второй брошюры и, обрадованный, воскликнул:
— Лена! Ну, какая ты умница! Ведь эту брошюру я столько искал! — Благодарно заглядывая в глаза Елены, он смущенно проговорил: — Прямо я не нахожу слов тебя поблагодарить. Что бы я делал, если бы ты мне не помогала! Как это ты нашла?!
— Не стоит меня благодарить, Тихон Петрович, — отвела Елена глаза от сияющего благодарностью взгляда Лаптева, и губы ее сами по себе, против воли, складывались
И, подавляя поднявшуюся в душе горечь, она ломким, неровным голосом спросила, не глядя на Лаптева:
— Чертежи готовы на новые элементы? Нет еще? Ну так я пойду потороплю.
Так, потупя голову, она пошла наверх, в технический отдел, сопровождаемая изумленным взглядом Лаптева, испытывая горькую обиду и стыд перед собой за то, что позволила зародиться в своей душе чувству к человеку, которому оно, это чувство, совсем не нужно и, наверное, было бы смешно, если бы он его заметил.
Ей вспомнились нередкая в последнее время невеселая какая-то отчужденная задумчивость Лаптева, его недавние горькие слова о покое, одиночестве, наконец, сегодняшнее его смущение, и этот тревожный, ожидающий взгляд, и радость, нескрываемая радость при получении книги от той, из библиотеки.
Так, расстроенная, с выражением обиды на лице, зашла она в небольшую комнату технического отдела узнать, готовы ли после исправления чертежи.
Когда Елена вернулась на участок, она была с Лаптевым попрежнему ровна и внимательна, попрежнему ему старалась во всем помочь и облегчить его работу, но на его вопрошающие взгляды не отвечала, отводя глаза в сторону.
Спустя полторы недели агрегат из установки, переделанной по схеме Лаптева, и опытной печи был готов.
Никому, даже Волооковой, не сообщая об этом и приказав молчать Елене, Лаптев разогрел установку, включил печь на нагрев и, загрузив в нее несколько маленьких блестящих стальных брусочков, стал ждать.
Через двадцать минут Лаптев повернул рычаг, и брусочки с громким шипением свалились в чан с водой.
Лаптев и Елена бросились к чану и дрожащими руками стали вытаскивать из него опытные брусочки.
За этим занятием и застал их Погремушко.
— Ну як, товарищ Лялина, — получается? — шутливо спросил он Елену, подмигнув Лаптеву.
Елена не отвечала, оголенными по локоть руками азартно продолжая шарить в баке. Наконец она резко поднялась и, держа в обеих руках по серому, тускло-матовому брусочку, подошла к Погремушке. Поднеся брусочки к самому его носу, она, смешно подражая Погремушке, выговорила:
— От, товарищ начальник, бачьте, як получается. Хай у вас так буде получаться!
Лаптев и Погремушко расхохотались, оба с разных сторон выхватили по брусочку из обеих рук Елены и впились в них глазами, рассматривая поверхность.
А Елена, возбужденная, задорно блестела глазами и, чуть не приплясывая от радости, хлопала в ладоши.
— Вот и все! Вот и все! — напевала ока поочередно Лаптеву и Погремушке, сосредоточенно изучавшим бруски. — Вот и все! Брака коничек больше не будет! Мы с Тихоном Петровичем дежурить в цехе больше не будем! Завтра переключим установку на закалочную печь и все! Примемся за другие детали.