Z значит Захария
Шрифт:
Вот я и решила: если кто-то заявится в мою долину, надо сначала присмотреться и только потом показаться пришельцу. Одно дело ожидать кого-то в гости, когда всё мирно и цивилизованно и вокруг полно народу. Но если кругом никого — тогда всё иначе. Пораскинув умом, я пришла к выводу: есть вещи куда более страшные, чем остаться одной. Вот из этих соображений я и начала переносить кое-какие свои пожитки в пещеру.
22 мая
Этим вечером снова поднялась струйка дыма — в том же месте, что и вчера. Я знаю, чем он (они? она?)занимается. Он пришёл сюда с севера. Разбил лагерь у перекрёстка и исследует шоссе №9, Дин-таун Роуд, на восток и на запад. Тревожный
Я выяснила для себя кое-что ещё. Незнакомец, конечно же, несёт с собой кучу припасов и оборудования. Отлучаясь на разведку окрестностей, он оставляет это всё в лагере у перекрёстка — так он может передвигаться быстрее. Из этого следует, что он, скорее всего, никого не встречал по пути, иначе не стал бы так беспечно бросать свои вещи на произвол судьбы. Или он путешествует не один. А может, он просто отдыхает. Может даже, у него есть автомобиль, хотя в этом я сомневаюсь. Отец сказал, что автомобили останутся радиоактивными надолго — думаю, потому, что они сделаны из тяжёлого металла. Отец много чего знал про такие вещи. Нет, он не был учёным, просто читал подряд все научные статьи, которые печатались в газетах и журналах. Вот почему, думаю, он так встревожился, когда война окончилась и все телефоны замолчали.
На следующий день после поездки в Огдентаун опять собралась разведывательная экспедиция. На этот раз на двух машинах — нашем пикапе и фургоне м-ра Клейна — владельца магазина. Думали, что так будет надёжнее в случае, если одна из машин сломается. С мистером Клейном поехала и его жена; тогда и мама тоже решила присоединиться, думаю, потому, что боялась расстаться с папой; после его рассказа о том, что ему довелось увидеть в Огдентауне, она места себе не находила от тревоги, такого с ней никогда ещё не бывало. Нас с Джозефом решили оставить дома на хозяйстве.
На этот раз они направились на юг, через расщелину, за которой лежала община амишей [1] — посмотреть, как те пережили бомбардировку. (Вообще-то их никто не бомбил, ближайшие бомбы упали далеко отсюда, отец считал — миль за сто, а то и больше; грохот был еле слышен, хотя да, земля тряслась, это мы ощущали.) Фермы амишей находились к югу от нашей долины. Мы дружили с их обитателями — особенно мистер Клейн, они у него были основными покупателями. Поскольку автомобилями они не пользовались, ездили только на телегах с лошадьми, члены общины нечасто выбирались в Огдентаун.
1
Религиозная протестантская секта, возникшая как ответвление меннонитства. Очень консервативна. Амиши отличаются простотой жизни и одежды, нежеланием принимать некоторые современные технологии и удобства.
После амишей разведчики должны были повернуть на запад и выехать на шоссе, ведущее в Дин, по дороге проехав через Бэйлор. Дин — это настоящий город, он гораздо больше Огдентауна. Я собиралась пойти учиться в динский педагогический колледж. Надеялась стать учительницей английского языка.
Они отправились рано утром. Мистер Клейн на своём фургоне ехал впереди. Перед отъездом отец погладил меня по голове, как много лет назад, когда мне было лет шесть. Дэвид ничего не сказал. И только по прошествии часа или около того, я обнаружила, что Джозеф исчез. Должно быть, залез украдкой в фургон мистера Клейна. И как я не подумала об этом! Мы оба боялись оставаться одни, но отец сказал, что мы должны сидеть дома, приглядывать за скотом и вообще — а вдруг кто-нибудь появится, или телефоны снова заработают и нам кто-нибудь позвонит. Но телефон не зазвонил, и никто так и не пришёл.
Ни мои родные, ни Клейны не вернулись назад. Теперь я знаю, что долина амишей пуста, так же как и Дин. Все мертвы.
С тех пор я исходила все склоны нашей долины. Вскарабкавшись на очередную вершину, я залезала на дерево и осматривала окрестности.
За пределами долины простирается лишь мёртвый, застывший лес. Я не хожу туда.
Глава 2
23 мая
Я пишу это утром, около десяти тридцати, отдыхая от дел, которые мне совсем не по душе, но сделать которые было необходимо. Если ждать, пока онперевалит через гребень, а потом через Бёрден-хилл, где начинается моя долина и где бы я, наконец, увидела путника, — возможно, тогда будет уже поздно.
Вот что мне нужно было сделать.
Выпустить кур с птичьего двора. Я выгнала их на луг. Они теперь на свободе. Потом, попозже, загоню обратно — если не всех, то многих; при условии, что они не будут гулять в полях слишком долго.
Выгнать обеих коров и телёнка, молодого бычка, на вольное пастбище. Какое-то время они справятся сами. В дальних от дороги лугах много хорошей травы, пить они могут из пруда, а телёнок станет сосать молоко, значит, корова будет доиться. Это гернсийские коровы. Надо сказать, с животными мне повезло, да и заботилась я о них хорошо. Куры продолжали нестись, и теперь их было на две больше, чем вначале. Только пёс Фаро, принадлежавший Дэвиду, сбежал. Просто в одно прекрасное утро он пропал с концами. Наверно, ушёл из долины на поиски Дэвида и погиб.
Вырвать всё, что начало пробиваться на огороде, разровнять грядки и покрыть палой листвой. Вот, теперь даже не видно, что там что-то росло. Просто сердце кровью обливалось, ведь всё так хорошо взошло! Но у меня достаточно консервов и сухих продуктов, продержусь. Если бы чужак увидел ухоженный, прополотый огород, он бы сразу догадался, что здесь кто-то есть.
Сейчас я сижу у входа в пещеру. Отсюда видна б'oльшая часть долины, мой дом и амбар, крыша магазина, низенькая колокольня старой церквушки (несколько досок оторвалось — может, надо починить?) и ручей, что пробегает футах в пятидесяти в стороне. А ещё я могу обозревать дорогу — от самой вершины холма Бёрден-хилл и почти до дальнего выхода из долины, всего около четырёх миль. Не думаю, что путник увидит мою пещеру — она расположена на половине пути вверх по склону за домом, деревья закрывают вход, который к тому же довольно узок. Мы с Дэвидом и Джозефом тоже ведь не сразу обнаружили её, хотя играли поблизости почти каждый день.
Конечно, дом, магазин и церковь я спрятать не могу, но ведь по пути чужак наверняка видел немало всяких домов, магазинов и прочего. К счастью, я давно не прибиралась, не вытирала пыль. Сегодня утром внимательно осмотрела все помещения — думаю, не осталось никаких признаков того, что в доме ещё недавно кто-то жил. Цветы с алтаря в церкви я убрала. Сюда, в пещеру, принесла две лампы и запас масла для них.
Теперь остаётся только ждать. Я сказала, было около десяти тридцати, но, если честно, я в этом не уверена. Мои наручные часы спешат, а сверить их не с чем, кроме солнца. Я даже толком не знаю, который сегодня день, путаюсь в датах. Календарь у меня есть, но всё равно — вести счёт дням трудно, очень трудно, даже с календарём. Первое время я ставила карандашом крестик на каждом дне. Но случалось так, что позже в тот же день я, посмотрев на календарь, гадала: а зачеркнула ли я день сегодня? И чем дольше думала, тем больше терялась, не могла вспомнить. Наверняка какие-то дни я пропустила, а в другие зачеркнула сразу два. Сейчас я выработала систему получше. Поставила рядом с календарём будильник; по вечерам я завожу его, а по утрам он звонит, и тогда я зачёркиваю день. Очень неплохая система.
Кажется, я придумала, как установить точную дату. У меня есть Астрономический ежегодник фермера, и там написано, что самый длинный день в году — это 22 июня. Так что недели через три я в течение нескольких дней постараюсь засечь время восхода и заката. Самый длинный день и приму за 22 июня.
Хотя, вообще-то, не так это и важно, наверно. Вот разве только мой день рождения приходится на 15 июня, и хорошо бы знать, когда он наступит, чтобы вести учёт собственным годам. Примерно через четыре недели мне исполнится шестнадцать.