За березовыми книгами
Шрифт:
Тактика ленинградцев была иная: у них, как у современных футболистов, стерегли ворота пять защитников да вратарь. Высокий мальчик в лиловой майке отбил мяч, ленинградцы обвели Николая Викторовича и неудержимо устремились в прорыв.
Наши девочки рядком сидели возле края футбольного поля, ленинградки, также рядком, сидели на противоположном краю.
– Мальчишки, не подкачайте! – визжали наши девочки.
– Мальчишки, не подкачайте! – визжали ленинградки. Прорыв! Прорыв к нашим воротам! Правила игры были забыты. Кто-то кого-то схватил за трусы, кто-то кого-то стукнул
Высокий, в два раза выше Ленечки, парень ударил по воротам. Ленечка бросился вперед – мяч попал ему в живот. Словно пушинку, самого вратаря вместе с мячом швырнуло в ворота.
Первый гол – 1:0 не в нашу пользу.
– Губошлеп! – крикнул Вася.
– Шляпа! – крикнул Гриша.
За первым голом последовал второй, третий. Ленечка самоотверженно прыгал; он взял два безнадежных мяча, прозевал третий. Но что мог поделать наш бедный, да еще потерявший очки вратаренок, когда его осаждали три богатыря с усами! Николай Викторович, уже не надеясь на своих, обманным пасом повел мяч один и с ходу забил гол. Снова противники перехватили и прорвались. Бегали-то они куда быстрее. Опять они ударили по воротам.
Наши девочки стонали, жмурились, с досады закрывали глаза руками.
Ленинградки ликовали, кричали «ура!», хлопали в ладоши.
Первый тайм закончился со счетом 8 : 2 в пользу противника.
Ленечку уволили в запас, вратарем назначили Вову.
Вова встал в воротах, как скала. Он решительно сдвинул свои белые брови, насупился, напружился, нагнулся, ладонями уперся в колени… И тут же прозевал мяч. Вова был, как скала, неподвижен.
Один за одним влетали вражеские мячи в наши ворота. Вова успевал только удивленно вертеть головой. Он никак не мог понять, как это мячи так быстро пролетали мимо него.
Второй тайм закончился со счетом…
Впрочем, не хочу смущать своих юных походных друзей. Пусть лучше никто не узнает о том счете.
После гонга судьи – он ударил ножом по миске – наши мальчики в полном молчании отошли в сторону. Наши такие же молчаливые девочки избегали смотреть им в глаза.
А ленинградцы хохотали, хлопали в ладоши, прыгали, подплясывали… Вдруг они разом смолкли и обернулись в нашу сторону.
К нам подошла высокая черноволосая девушка.
– Мы очень рады, что с вами познакомились, – дружески улыбнулась она. – Давайте переписываться. Мы вам будем писать, как собираем биографии советских людей. Вы нам пишите, как идут поиски березовых книг.
И тут же распри были забыты: оба туристских отряда соединились вместе, посыпались веселые перекрестные реплики:
– А вы в Ленинграде были?
– А вы в Москве были?
– А какой у нас поход!
– А наш еще лучше!
– А какой у нас начальник похода!
– А наш еще лучше!
Миша перещеголял всех своей похвальбой:
– А у нас есть научный консультант, а у вас нет! Оба отряда выстроились друг против друга.
Протрубил в горн мальчик-ленинградец; протрубил в кулак Миша.
Ленинградцы нам пожелали счастливого пути. Мы стали подниматься на Юрьеву гору, а наши новые друзья долго еще стояли шеренгой вдоль палаток и махали нам вслед руками и платочками.
Глава тринадцатая
«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!»
Путь наш теперь лежал на Ростов – тот древний город, где некогда была библиотека князя Константина, где сгорело собрание старинных книг купца Хлебникова, где в музее хранятся рукописи крестьянина Артынова.
От Юрьева-Польского мы уже прошли километров двенадцать. Кончилось наконец Ополье, и мы вступили в долгожданное царство лесов.
Мы брели по проселочной дороге, поднимались на очередной пригорок, и тогда леса, освещенные солнцем, словно зеленое море, расстилались вокруг. Спускались мы в лощину, и сразу словно темнело, елки обступали дорогу, пышная моховая перина легко поддавалась под ногою.
Иногда наша дорога выходила на солнечную поляну. И на каждой такой поляне стога стояли, как шлемы великанов-богатырей.
Впрочем, по этой старой дороге, протянутой от одного старого города к другому, пролегли самые современные глубокие колеи с узорами следов от покрышек автомашин…
По карте не всегда было ясно, куда мы идем, но Лариса Примерная, шедшая впереди, проверяла направление по компасу. И вдруг дорога раздвоилась. Лариса посмотрела на компас, сверилась по карте – развилок нанесен не был. Направление азимута показывало куда-то между дорогами; правая выглядела более наезженной.
– Сюда! – скомандовал Гриша.
Мы повернули направо, прошли не больше трехсот шагов и неожиданно очутились перед высокой, красной, перевитой засохшими березками аркой. На арке было написано крупными белыми буквами: «Добро пожаловать!»
Уж очень не к месту поставили это странное сооружение среди елового леса.
– Посмотрите! – крикнула Лариса Примерная.
Налево к елке была прибита маленькая дощечка с надписью: «Вход посторонним строго воспрещается».
– Там пионерлагерь! – Миша тряс бараний рог, размахивал клеткой с грачатами; разбуженные грачата запищали. – Всегда у входа в пионерлагерь две такие надписи.
– Рюкзаки на землю! – скомандовал Гриша.
Неумело пришитая заплата на штанине Николая Викторовича была слишком заметна, а многие наши туристы за время похода сильно пооборвались. И потому штаб решил отправить вперед в качестве послов самых якобы нарядных – Ларису Примерную, Галю и меня.
Мы смело прошли под аркой, не обращая внимания на грозную надпись сбоку. Елки поредели, за стволами деревьев показались посыпанные песком дорожки, а еще дальше – несколько ярко-голубых зданий с широкими окнами. И везде, куда ни глянь, – на желтых дорожках, под голубыми навесами, под голубыми грибками – бегали, стояли, прыгали, кружились дети поменьше наших.
Всюду возле дорожек виднелись на столбиках голубые дощечки с надписями: «Цветы не рвать», «По траве не ходить», «На траве не лежать», «Громко не разговаривать», «Вне дорожек не ходить».