За борт!

Касслер Клайв

— Его надо остановить, — мрачно сказал он.

Голос Фосетта доносился как будто издалека.

— Мы с президентом давно вместе, но в интересах страны я вынужден согласиться.

— Оставайтесь на связи.

Оутс положил трубку, повернулся в кресле к окну и задумался. Полуденное небо было зловеще серым, в Вашингтоне шел дождь, и скользкие тротуары отражали странные очертания федеральных зданий.

В конце концов именно ему придется взять бразды правления, с горечью думал Оутс. Он знал, что

за последние тридцать лет всех до единого президентов унижали, поносили, на них клеветали, и он ничего не мог с этим поделать. Эйзенхауэр оказался последним главой Белого дома, которого после ухода уважали так же, как при вступлении в должность. Сколь бы праведным и умным ни был каждый следующий президент, пресса и несметные вашингтонские чиновники забрасывали его камнями; и у Оутса не было никакого желания становиться их мишенью.

От размышлений его оторвало гудение селектора.

— К вам мистер Броган и еще один джентльмен.

— Пригласите, — приказал Оутс.

Когда Броган вошел, Оутс встал и вышел из-за стола. Они обменялись кратким рукопожатием, и Броган представил стоящего рядом с ним человека — доктор Реймонд Эджли. Оутс сразу распознал в нем ученого.

Модные прическа и галстук свидетельствовали, что он во всем следует обычаям кампуса. Эджли был худ, с жесткой бородой и густыми бровями, делающими его похожим на Мефистофеля.

— Доктор Эджли — начальник программы „Глубина“, — объяснил Броган. — По поручению Агентства он в университете Колорадо занимается контролем над мозгом.

Оутс жестом пригласил их сесть на диван, а сам уселся напротив, за мраморный столик для кофе.

— Мне только что звонил Дэн Фосетт. Президент хочет вывести наши войска из НАТО.

— Еще одно доказательство, подкрепляющее нашу позицию, — сказал Броган. — Такой шаг выгоден только русским.

Оутс повернулся к Эджли.

— Мартин рассказал о наших подозрениях относительно поведения президента?

— Да, мистер Броган ввел меня в курс.

— Как вы расцениваете ситуацию? Могут ли президента побуждать к предательству?

— Действия президента точно свидетельствуют о драматическом изменении личности, но пока он не пройдет целую серию тестов, мы не можем быть уверены, что имеют место изменения в мозге или внешнее влияние.

— Он никогда не согласится на обследование, — сказал Броган.

— Тут загвоздка, — согласился Эджли.

— Не расскажете, как осуществляется влияние на мозг президента, доктор? — спросил Оутс.

— Если мы действительно имеем дело с этим, — ответил Эджли, — то вначале субъекта на определенное время заключают в камеру, напоминающую матку, где нет никаких чувственных ощущений. В это время мозг пациента изучают, анализируют его сигналы, дешифруют их и переводят в язык, с которым может оперировать компьютер.

Следующий шаг — создание имплантата, в данном случае микрочипа, содержащего необходимые данные, и микрохирургическое введение его в мозг.

— Вас послушать, это все так же буднично, как удаление гланд, — сказал Оутс.

Эджли рассмеялся.

— Я, конечно, излагаю сжато и сверхупрощенно, на самом деле процедура чрезвычайно тонкая и сложная.

— Что происходит после введения микрочипа в мозг?

— Следует упомянуть, что часть имплантата представляет собой трансивер, работающий на электрической энергии мозга и способный посылать схемы мыслей и других функций организма как угодно далеко, например, в Гонконг.

— Или в Москву, — добавил Броган.

— Или в советское посольство здесь, в Вашингтоне, как вы предполагали раньше? — спросил Оутс, глядя на Брогана.

— Пожалуй, я смогу ответить, — вызвался Эджли. — Коммуникационные технологии позволяют передавать мысли субъекта через спутник в Россию, но на месте доктора Лугового я бы установил поблизости свою станцию мониторинга, чтобы своими глазами наблюдать за действиями президента. Это позволит мне также быстрее менять свои приказы его мозгу в случае неожиданных политических событий.

— Может ли Луговой утратить контроль над президентом? — спросил Броган.

— Если президент совсем прекратит думать и действовать самостоятельно, он разорвет связи с нормальным миром. В таком случае он может отклониться от инструкций Лугового и довести их до абсурда.

— Поэтому он спешно запускает такое количество радикальных политических программ?

— Не знаю, — ответил Эджли. — Насколько мне известно, он точно исполняет приказы Лугового. Однако я полагаю, что процесс идет гораздо глубже.

— Как это?

— Отчеты оперативников мистера Брогана из России свидетельствуют, что Луговой проводил эксперименты с политическими заключенными, вводя жидкость из их гипоталамуса — структуры мозга, отвечающей за воспоминания, — в мозг других субъектов.

— Пересадка воспоминаний, — удивленно сказал Оутс. — Значит, доктор Франкенштейн существует.

— Перенос воспоминаний — сложное дело, — продолжал Эджли. — Невозможно с уверенностью предсказать его результат.

— Думаете, Луговой провел такой эксперимент с президентом?

— Не хочется давать положительный ответ, но если он делал то, что собирался, то мог месяцами, даже годами программировать какого-нибудь несчастного русского заключенного, внедряя в его мозг мысли, отвечающие политике Советов, а потом перенести жидкость из гипоталамуса этого бедняги в мозг президента — для подкрепления действия имплантата.

— Может ли президент при правильном лечении вернуться к норме? — спросил Оутс.