За борт!
Шрифт:
После минуты молчания к урне подошел одетый в неброскую серую форму работник и степенным шагом понес ее к месту небольшой свежевырытой могилы. За ним следовали пастор и вся похоронная процессия. Из надписи на надгробном памятнике можно было узнать, что здесь упокоились мать и сестра Ортруд. Молочно-белую урну опустили в могилу, и скорбящие близкие один за другим стали подходить к краю и кидать цветы
В этот момент Герд находился в аккурат рядом с Эллен. Заметив флешку, он побледнел.
— Это была ошибка, — неуверенно пробормотал он, обращаясь к окружающим, и чуть было не бросился вниз, чтобы ее достать.
Но Эллен удержала его за рукав и шепнула на ухо:
— Пусть останется там. Это мой ответный подарок за круиз.
Следующие ряды напирали. Никто не обратил внимания на мелкое происшествие, а кто-то, может быть, принял за особо близкое выражение дружбы. Наконец могилу засыпали, утрамбовали и покрыли цветами и венками. Затем гости, благоговейно склонив головы, некоторое время постояли молча и направились к своим машинам на парковку, чтобы караваном переместиться в заказанный ресторан.
Посмеет ли он когда-нибудь тайком рыться в могиле Ортруд? — размышляла Эллен, залезая в автомобиль к Маттиасу и Бригитте. Стоило ей представить, как Герд голыми руками роется в земле и его за этим занятием застает кладбищенский садовник, как у нее непроизвольно начали подергиваться уголки рта, и вскоре весь рот растянулся в улыбке. Ей было страшно неловко, но удержаться она не смогла, и в конце концов у Эллен вырвался тихий смешок. Брат обернулся. На его физиономии можно было прочитать удивление, смешанное с негодованием.
— Накануне я немного поговорила с дочерью Герда Франциской, — стала рассказывать Бригитта, чтобы как-то разрядить ситуацию. — Мне показалось, что дети охотнее держатся дедушки. Вот и сейчас они предпочли
— А ты не узнала о каких-нибудь проявлениях враждебности? — спросил Маттиас. — В частности, о ссорах на почве наследства или что-нибудь в этом роде?
— Напрямую нет, — ответила Бригитта. — Правда, дочь намекнула, что мать чувствовала себя подавленной, но об этом мы и сами давно догадались. Но она сделала еще одно загадочное замечание, как мне показалось, не без доли цинизма: мол, Герд всегда знал, как себя утешить.
— Я тоже слышал нечто подобное, — сказал Маттиас, — хотя из совсем другого источника. Мой честный братец Герд завел себе совсем юную подружку, которую увел у собственного сына. На похоронах я случайно повстречал школьного товарища, коллегу Герда. Он-то мне и сообщил эту новость. Видимо, он не особо благожелательно к нему настроен. Зависть к конкуренту, я полагаю. Поэтому слух может и не подтвердиться. Во всяком случае, я нахожу бестактным говорить о таких вещах на столь печальном мероприятии.
Стало быть, подозрения Эллен оправдались. Даже того, что есть, достаточно, чтобы закрыть «дело Герда» и не появляться ни на каких поминках.
— Ты не мог бы высадить меня у своего дома? — попросила она брата. — У меня сильно болит голова, и мне нужно немного полежать. А потом я лучше поеду домой.
На обратной дороге Эллен ощутила полную удовлетворенность собой и эффектным великодушным жестом. Да что там жестом! Она была почти рада вернуться к нормальной жизни. Несмотря на то, что точно знала, какое ей уготовано будущее: монотонная работа, прохудившаяся крыша, вечная нехватка денег и дряхлеющая мать, дочери, которые не в состоянии подыскать себе приличных женихов, соседские подначки по поводу «женского монастыря» — и никаких перспектив встретить заботливого и верного друга. Со временем она повторит путь матери и превратится в старуху-мужененавистницу.
Несмотря на все это, она была счастлива. Жаль только, что ее новая роль осталась без внимания публики и никого не убедила. Она, правда, играла не на сцене, зато в настоящей жизни и в амплуа героини — необыкновенно благородной убийцы.