За чертой
Шрифт:
Милли. Но он мог и поскользнуться. Ведь он был в панике, что она сообщит в полицию. Одного не понимаю, почему она не подняла шум, когда он начал приставать к ней, не позвала Молсидов? Что вдруг на нее нашло?
Декко. В любом случае это ужасно. И весьма некстати для Молсидов.
Милли. Вчера вечером этот тип меня совсем не заинтересовал.
Стрейф. Тело уже увезли. Думаю, на этом все кончится. Вот только Синтии придется побеседовать с полицейскими. Формальность, как я полагаю.
Декко. Признаюсь, это выбило меня из колеи.
Стрейф. Нам не мешало бы немного отдохнуть.
Все стихает.
Милли (от автора). После ленча мы разошлись по комнатам, как обычно, поспать часок. Я сняла брюки и блузку, надеясь, что Стрейф все-таки заглянет ко мне, но он не пришел, и его можно понять. К своему удивлению, я поймала себя на том, что думаю о Декко, пытаясь представить, как он лежит в комнате под названием «Гортензия», вытянув на кровати длинное тело, и на подушке вырисовывается его носатый профиль. Втайне меня давно мучило любопытство, какие у него на самом деле отношения с теми девицами, о которых он рассказывал: правда ли, будто в Лондоне есть некая Джульетта, готовая ради денег выйти за него замуж. Потом я подумала о том человеке с рыжими волосами, как он испугал Синтию, как поскользнулся на водорослях. Я не жалела его: по его милости мы попали в скверную историю, а кому это понравится? В конце концов, он получил то, что заслуживает. Одно досадно, что это коснулось нашей компании. «Только Синтия могла устроить нам такие неприятности», – подумала я, не в силах сдержать раздражение. Потом я заснула и увидела сон. Мне приснилось, что Трайв Мейджор и Уоррингтон П. Дж. управляют почтой в Африке и посылают телеграммы всем знакомым, в том числе Джульетте, подружке Декко. Ирландец в телефонной будке оказался тем рыжим типом, а телефонная будка плавала в открытом море, и ее уносило все дальше и дальше. Синтию обнаружили мертвой в зарослях магнолий и ждали прибытия Эркюля Пуаро. «Поклянись, что не ты ее убил», – прошептала я Стрейфу, но он только сказал, что тело Синтии напоминает ему мешок с куриными костями.
Слышен ласковый плеск волн. Издалека доносятся голоса двух детей.
Девочка. Где ты? Отзовись, где ты? Мальчик. А-а.
Девочка. Зачем ты дразнишь меня?
Мальчик. Я буду любить тебя вечно, так говорят в кино. Ты красивее Ким Новак…
Их голоса тонут в шуме моря. Чайная гостиная. Декко и Милли за столом. Обитатели отеля пьют чай.
Декко (скороговоркой). Да, пожалуй. Чай по полной программе, не возражаешь, Милли? В конце концов, нам не удалось кончить ленч.
Милли. Да, Китти, будь добра.
Китти. Хорошо, мадам.
Декко. Думаю, что и майор Стрейф присоединится к нам. И конечно, миссис Стрейф: бедняжка вообще осталась без ленча.
Китти. Слушаюсь, сэр.
Милли. Ты же знаешь, она много не ест. А вот и Стрейф.
Подходит Стрейф и садится.
Стрейф. Я чувствую себя гораздо бодрее.
Декко. Что Синтия?
Стрейф. Я заглянул к ней, когда шел сюда, она проснулась. Я сказал, что мы ее ждем.
Милли. Думаю, Молсиды уже оправились от потрясения?
Стрейф. Скорей всего. Он спрашивал, не затруднит ли меня отвезти Синтию в полицию, чтобы они больше не приезжали сюда.
Декко. Что ж, его можно понять.
Стрейф. Вероятно, эта процедура не займет много времени. Потом мы могли бы покататься, заглянули бы в ту таверну, что на дороге в Ардбиг, выпили бы по рюмочке перед обедом.
Декко. Прекрасная мысль, Стрейф. (Смеется.)
Милли. Я видела такой странный сон. Мне снились ваши школьные приятели, а того типа унесло в море в телефонной будке.
Китти. Прошу вас.
Стрейф. Спасибо, Китти.
Слышно, как на столе расставляют чайную посуду.
Милли. Макбрайд верен себе. Печенье с изюмом просто тает во рту.
Стрейф. А вот и Синтия.
Шум в чайной гостиной затихает.
Милли (от автора). Это действительно была она. Судя по ее виду, она только что сползла с постели. Голубое платье еще больше помялось. Она даже не потрудилась провести расческой по волосам и не припудрила опухшее лицо. Мне на какой-то момент показалось, что она движется точно во сне.
Снова слышен шум в гостиной.
Стрейф. Тебе лучше, дорогая?
Декко. Садись, Синт.
Синтия. Он погиб. Его бросало точно щепку. Все кончилось за пять минут.
Стрейф. Постарайся забыть обо всем, дорогая.
Синтия. Его историю мне никогда не забыть. Сейчас я увидела все это во сне.
Милли (бодро). И я как раз рассказывала, какой странный сон мне приснился. По дороге в Ардбиг зашла речь о телеграммах – Декко собирался отправить телеграмму своей Джульетте, с этого и началось…
Синтия. «Вы позволите? – спросил он. – Я хочу рассказать вам историю о двух детях». Он даже не знал моего имени, и я не знаю, как его звали.
Милли. Возьми, Стрейф.
Стрейф. Благодарю. Какую же историю, дорогая?
Синтия. О двух детях, о том, как они сели на старые велосипеды и сбежали подальше от городских улиц – от нищеты и горя, от ругани и драк. Он ничего не объяснил: может быть, они украли эти велосипеды. Но во сне я так ясно увидела этих детей. Двух влюбленных детей.
Стрейф. Ужасный сон. И так напугал тебя, дорогая.
Милли (все так же бодро). А мне приснились Трайв Мейджор и Уоррингтон П. Дж. Ты, верно, знаешь, Синтия, как однажды они…
Синтия. Девочка была хрупкая, в ее огромных карих глазах пряталась тайна. Мальчик, конечно, рыжеволосый и худой как щепка. Они играли здесь в прятки. В то время здесь все было заброшено. «Странное чувство, когда возвращаешься на старые места, – сказал он. – Странно спать в комнате под названием «Камелия».
Декко. У тебя, старушка, немного сдали нервы.
Стрейф. Ничего удивительного.
Декко. Выпей чаю, и все пройдет.
Стрейф. Послушай, дорогая, если этот тип действительно приставал к тебе…
Синтия (внезапно кричит). Господи, зачем ему было ко мне приставать!
В гостиной наступает полная тишина.
Стрейф. Говори потише, дорогая.
Синтия. Они приехали сюда летом. Цвела жимолость. И тимьян. Он не знал, что они так называются.