За что сажали при Сталине. Невинны ли «жертвы репрессий»?
Шрифт:
В отличие от Кузнецова, бывший царский офицер Николай Долгалевич честно служил своим новым хозяевам. Вначале следователем в рижской внутренней политической полиции, специализируясь на добыче информации о забастовках и рабочих организациях. Затем, получил чин капитана латвийской армии. Занимая должность начальника поста пограничной охраны Люцинского уезда, по заданиям министерства внутренних дел Латвии Долгалевич собирал сведения о вооружении и расположении наших пограничных частей. Наряду с обычными шпионскими заданиями он выведывал фамилии лиц приграничного комсостава, имеющих в Латвии родственников. Разведывательная деятельность Долгалевича продолжалась с октября 1924-го по сентябрь 1925 года, после чего он был пойман с поличным на территории СССР [399] . 25 марта 1926 года военный трибунал ЛВО приговорил его к расстрелу [400] .
399
Латвийский
400
Латвийский охранник – шпион по СССР // Ленинградская правда. 1926, 26 марта. № 69(3285). С.4.
26 июля 1927 года при переходе латвийской границы были задержаны вооружённые и с подложными документами Н.П. Строев, В.А. Самойлов и А.Э. Адеркас. Как установило следствие, Строев и Самойлов и ранее по поручению РОВС и иностранных разведок неоднократно переходили советско-латвийскую границу, собирали сведения о расположении частей Красной Армии, о состоянии воздушного и морского флота, о местонахождении военных баз и об общем экономическом и политическом состоянии СССР.
За собранные и переданные сведения шпионы получали гонорар как от латвийской разведки, так и от Кутепова. Кроме того, они были связаны и с французской разведкой в лице полковника Аршана и французского военного атташе в Риге.
Поручения от латвийской и французской контрразведок были чисто военного характера: требовались сведения, освещающие деятельность ОСОАВИАХИМА, МОПРа, а также об организации, комплектовании и дислокации частей Красной Армии. При последнем переходе границы основным заданием тройки агентов являлись организация и проведение террористических актов, направленных против партийных и советских работников.
12-14 сентября 1927 года в Ленинграде выездной сессией Военной Коллегии Верховного Суда СССР Самойлов, Строев и Адеркас были приговорены к расстрелу [401] .
401
Лубянка. Сталин и ВЧК – ГПУ – ОГПУ – НКВД… Январь 1922 – декабрь 1936. М., 2003. С. 139–141.
Латвийский шпионаж продолжался и в дальнейшем. Так, в апреле 1935 года в НКВД Белоруссии поступили данные, указывающие на причастность к разведывательной деятельности коммерческого агента по передаче бригад латвийских железных дорог подданного Латвии Вольдемара Перштейна.
2 июня во время очередного посещения Перштейном станции Бигосово он был задержан и обыскан. При нём были обнаружены два подлинных разведывательных задания, составленные начальником Индринского поста латвийской разведки Бергмансом. Задания предусматривали сбор сведений о составе Полоцкого гарнизона, аэродромов, мотомеханизированных частей РККА и артиллерии.
Будучи уличён найденными при обыске документами, Перштейн на первом же допросе сознался, что является агентом латвийской разведки, и был завербован Бергмансом в октябре 1934 года. В ходе следствия Вольдемар Яковлевич сдал ещё троих латвийских шпионов [402] .
Думаю, изложенного вполне достаточно, чтобы читатель мог оценить масштабы агентурной работы, которую вели против Советского Союза его «миролюбивые» соседи. В такой ситуации становятся объяснимыми и порой излишняя подозрительность органов НКВД, и, увы, неизбежные ошибки. Тем не менее, даже из вынесенных приговоров видно, что в каждом конкретном случае советский суд стремился выяснить действительную роль каждого из подсудимых и отнюдь не собирался без разбора ставить всех к стенке. Вопреки расхожим штампам, навязываемым нынешней пропагандой, многие обвиняемые в шпионаже отделывались лёгким наказанием, а то и вообще выходили сухими из воды. Именно их духовные потомки впоследствии развалили нашу страну и сейчас судорожно пытаются представить невинными жертвами тех, кому не удалось этого сделать раньше.
402
Там же. С. 674–675.
Глава 3. Массовые
Как мы видим, далеко не все осуждённые при Сталине пострадали незаслуженно. А значит вместо того, чтобы огульно объявлять их «невинными жертвами», с каждым таким случаем надо разбираться индивидуально.
Здесь возможны два подхода: «по закону» и «по совести». В чём разница между ними?
В русских народных сказках постоянно употребляются разнообразные языковые штампы – «красна девица», «добрый молодец» и т. п. В «сказках», рассказываемых обличителями Сталина, тоже присутствуют устойчивые словосочетания: репрессии у них обязательно «незаконные», а жертвы репрессий – «невинные». Однако чем определяется «законность» или «незаконность» приговора, если отбросить эмоции? Очевидно, соблюдением или несоблюдением формальной юридической процедуры. То есть, если человек осуждён согласно действовавшему тогда законодательству за совершение деяния, считавшегося в те времена преступным, – значит, он осуждён законно. Ну а если вина его не доказана – значит незаконно. Когда же мы говорим о «виновности» или «невиновности», то здесь вопрос ставится так: а заслуживал ли данный персонаж стенки или тюрьмы с точки зрения справедливости?
В идеале оба подхода должны давать один и тот же результат. Однако на практике так происходит далеко не всегда. В самом деле, разве заслуживает осуждения, например, поступок Михаила Малюкова, влепившего пощёчину Горбачёву во время приезда того в Омск 24 апреля 1996 года? А вместе с тем, он был привлечён к уголовной ответственности по статье 206, часть 2 за хулиганство. С другой стороны, разве не очевидно, что почти все нынешние «владельцы заводов, газет, пароходов» по справедливости должны немедленно отправиться на нары, поскольку собственность, которой они «законно владеют», украдена ими у предыдущего собственника – советского народа.
Реабилитация на конвейере
Стыдливые антисоветчики
Однако вернёмся к нашим баранам, то есть «невинным агнцам» – жертвам сталинских репрессий. Легко убедиться, что с юридической точки зрения процедура их «реабилитации» совершенно некорректна. Возьмём основополагающий документ – Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 года:
«Статья 5.
Признаются не содержащими общественной опасности нижеперечисленные деяния и реабилитируются независимо от фактической обоснованности обвинения лица, осуждённые за:
а) антисоветскую агитацию и пропаганду;
б) распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный или общественный строй;
в) нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви;
г) посягательство на личность и права граждан под видом исполнения религиозных обрядов;
д) побег из мест лишения свободы, ссылки или спецпоселения, мест привлечения к принудительному труду в условиях ограничения свободы лиц, которые находились в указанных местах в связи с необоснованными политическими репрессиями» [403] .
403
Реабилитация: как это было. Документы Политбюро ЦК КПСС, стенограммы заседания Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30-40-х и начала 50-х гг., и другие материалы. Том III. Середина 80-х годов – 1991. М., 2004. С.601.
Как мы видим, в категорию «невинных жертв», подлежащих реабилитации, включены лица, обоснованно обвинённые в совершении ряда деяний, считавшихся в сталинские времена противоправными. Какие же деяния, по мнению наших «реабилитаторов», «не содержат общественной опасности»?
В первую очередь, это распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный или общественный строй, и антисоветская агитация. Чем же руководствуются обличители сталинизма, не считая подобные действия преступными? Может быть, они полагают, что государство вообще не должно защищать свои честь и достоинство? То есть, любой желающий может распространять какую угодно клевету на государственные органы, поносить существующий строй, призывать к его свержению, а власти в ответ обязаны следовать принципу непротивления злу, подставляя вторую щёку?