За что страдают боги
Шрифт:
Король, любитель пошутить –
Та птица редкая на свете.
Казалось ради этого; и жить,
И вить расположенья сети,
Чтоб угодить внимания его,
Министрам роль предстала
И шута прозвал он своего –
Прыг-Скок – ему подстало.
II
Чтоб уравновесить мудрость,
Король считал всех дураками,
Скрывая собственную глупость,
Они все были дураками сами.
И это имя в силу остроумья,
Шуту с
От безнадёжности его безумья
И до способности шутить язвя.
III
Прыг-скок был карлик и калека
И принимая глупость человека,
Он знал всегда над кем смеяться
И на глазах у короля шутить,
Ему бы не пришлось его бояться
И смог бы эту кару пережить,
Но между той судьбой и жизнью,
Он силой в дар подарен королю.
IV
Проматывая верно жизни лад,
Король устроил людям маскарад
И в помощь для того устройства,
Конечно же призвали дар шута.
А он для страстного искусства,
Под хитрым замыслом глупца
Придумал странное ваяние,
В костюмах тонких сочетание.
V
«Над шуткой можно забавляться
И ради смеха тоже оскорбить,
Ну кто так любит посмеяться,
Порой всегда своим умом скорбит»
Шут короля, конечно ненавидит,
Но в силу всех шутов в неволе,
В них, насмехаясь только видят
Всего лишь развлеченья долю.
VI
Король шута обидел неприлежно,
Что тот зубами выдал скрежет,
В душе осадок злобой переполнен,
Не в меру дерзкой волею наполнен.
И шут всем выдал яркую потеху:
Придумал персонажи в маскарад,
Такую бросил тему в помощь смеху,
Что всем понравился его расклад.
VII
– Чтоб новый замысел имел успех
И окружающим навеять правду,
Добавить неожиданности жажду
Для достижения прославить смех,
Пусть будет восемь диких обезьян:
Сам король и семь его министров,
Всё представленье будет без изъяна,
В итоге вся награда для артистов.
VIII
Но никто не должен знать портрета
И истины, что скрыта в этой маске,
Когда откроется натура для ответа
То все в порыве радости и краски,
Увидят в чём исполнена картина
И шутку новую воспримут на ура,
Вот где зарыта странная причина
Вот этой смелой вольности игра.
IX
Дождавшись в празднике минуту
Вкатились разом, разгоняя смуту,
Обезьяны, у всех подняв тревогу
И возвышая наслаждения восторгу.
От страха непредвиденных причуд
Поверили, что эти твари озверели,
Все женщины лишились чувств,
А остальные в ужасе смотрели.
X
«Та шутка, что далась за правду,
И иногда для радости в награду,
С восторгом розыгрышу верят
И возмущённо опасаясь терпят
В правдоподобность изумленья,
В награду оставляя возбужденья,
Где чувства все, подобно смеху,
Творят вокруг забавную потеху»
XI
Обезьяны все по сути положения,
Шута обдуманной проказы вдруг
Попали в цепи люстры продолжения,
Подобным образом замкнули круг.
Свисая страстно в центре потолка,
Болтались все подобно паукам
И верили уже в смешной итог,
Где разгорался остротой подлог.
XII
Шут всех подверг надёжной шуткой,
Язвя, и громким смехом издевался,
Крутился с факелом над этой уткой,
Всё разглядеть вокруг подвох пытался.
Спешил сейчас в присутствии гостей,
А также короля и всех семи его друзей,
Открыть премудрый замысел явленья
И неожиданно раскрыть разоблаченье.
XIII
Поднёс поближе факел к зверям,
Под резкий скрежет всей обиды
И с пеной злобы, с отвращеньем,
Как образ греческой Фемиды
Поджёг одежды этих обезьян;
Они попали в огненный капкан,
И в ужасе сгорая заживо при всех
Вдруг прекратился добрый смех.
XIV
Открылась сущность поведения,
В котором совершилось мщенье…
И на цепи весят, качаясь звери,
Тут все обиды для шута сгорели.
А шут последней шуткой восхищаясь,
Скрываясь от последствий дня –
Сбежал, смеясь над всеми, удаляясь
От глупого и очень злого короля.
Мне молвил демон
Есть край унылый на реке Заира,
Мне молвил демон, не спеша,
Вокруг струятся воды, как сапфиры –
Там есть покой и тишина!
Безлюдье тянет к небу шеи,
Под алым оком солнце шепчет
И вьются в руслах, молча змеи,
В подземных водах слышен ропот.
Но есть граница их владеньям –
Стоит высокий и ужасный лес:
И ветер трепет душу пеньем,
И тучи чёрные спускаются с небес.
Цветы умылись мягкою росой,