За давностью лет
Шрифт:
— А вы что, ни разу там не были?
— А зачем? — И тот затянулся сигаретой.
Лариса спросила:
— Значит, отечественная история вас не волнует?
— Чего?
Андрей махнул рукой. И они отправились дальше.
— Не понимаю, — сказал Максим Иванович, — такого равнодушия просто не понимаю. Помню, был в Болгарии. Так в Тырнове каждый мальчишка рассказывал мне о старой столице...
— Не расстраивайтесь, — весело сказал Борис. — Что, этот старик отвечает за весь народ? Нетипичное явление!
— Ты думаешь? — с надеждой спросил Максим Иванович.
ЭКСКУРСИЯ
К
На круглой центральной площади, к которой примыкал местный кремль, стояли экскурсионные автобусы. Андрей поставил машину рядом с ними, все вышли, озираясь вокруг и потирая отсиженные бока. Площадь была пустынной. Жизнь кипела лишь у торговых рядов, расположенных с противоположной стороны площади.
Не торопясь москвичи направились к музею. Кремль опоясывал ров, через который был переброшен каменный мост. Справа от него виднелся залив, сплошь забитый моторными лодками и катерами. За заливчиком виднелась пристань, где стояло несколько больших теплоходов.
Они прибавили шаг и у входа в кремль догнали группу экскурсантов. Вместе с ними миновали мостик, ворота. Остановились у здания, весело, затейливо изукрашенного.
— Отсюда я начну свой рассказ, — сказала экскурсовод. — Во второй половине пятнадцатого столетия Угличем владел князь Андрей Васильевич, известный в истории под именем Большой. Он ни в чем не хотел уступать своему старшему брату, великому князю московскому Ивану Третьему, поэтому задумал построить у себя в Угличе теремной дворец, который бы не уступал княжескому дворцу в Московском Кремле.
Отношения между братьями постоянно были напряженными. Несмотря на обещание служить старшему брату, Андрей Большой не раз пытался затеять смуту, подбивал на восстание то новгородцев, то псковичей, то вступал в тайные отношения с панами литовскими. Все это ускорило трагическую развязку. В мае тысяча четыреста девяносто первого года Иван Третий, узнав, что на союзника его, крымского хана Менгли-Гирея, идут татары с востока, выслал свои полки к нему на помощь; велел и брату послать своих воевод, на что имел полное право по договорным грамотам, однако Андрей не послушался.
В сентябре Андрей Большой приехал в Москву и был встречен вечером старшим братом очень почетно и ласково. На другой день к нему прибыл посол с приглашением на обед к великому князю.
Иван принял его в комнате, а сам вышел, приказав Андрею подождать, а его боярам идти в столовую гридню. Как только бояре вошли туда, они немедленно были схвачены и разведены по разным местам. В комнату-западню к Андрею вошел князь Семен Ряполовский в сопровождении бояр и, обливаясь слезами, если верить летописцу, промолвил: «Государь князь Андрей Васильевич! Пойман ты богом да государем великим князем Иваном Васильевичем всея Руси, братом твоим старшим».
Андрей встал и якобы ответил так: «Волен бог да государь, брат мой старший, князь великий Иван Васильевич; а суд мне с ним перед богом, что берет меня невинно».
Его свели на казенный двор и поставили стражу из многих князей и бояр. Видно, что Иван опасался восстания. Он послал в Углич схватить сыновей Андрея — Ивана и Дмитрия, которых посадили в железах в Переяславле. Умер Андрей в заточении спустя три года, в некоторых летописях указывалось, что он был удавлен. Многие годы просидели в оковах и его сыновья. Дмитрий был выпущен на свободу лишь пятьдесят лет спустя. Вот как расправился Иван с угличскими князьями! — закончила свой рассказ экскурсовод. — И много лет здесь правили потом наместники князя московского.
Экскурсовод провела гостей по палатам, сначала внизу, где экспонировались образцы древнего оружия, изделия ремесленников, предметы быта. Затем по деревянной широкой лестнице они поднялись в верхние палаты.
— По преданию, на этой лестнице и был зарезан царевич Дмитрий! — торжественно произнесла экскурсовод.
— Так лестница же новая! — сказал Борис, недоверчиво поглаживая перила.
— Ну конечно, лестница была восстановлена значительно позднее, — смутилась экскурсовод, — но вид у нее был точно такой же...
Они вошли в просторный зал, уставленный по стенам стеклянными витринами с серебряной и позолоченной, украшенной красивым орнаментом посудой и образцами великолепных тканей — парчи, атласа и прочими.
— Хочу обратить ваше внимание на эту палату. Сейчас здесь находится выставка русского прикладного искусства шестнадцатого века. Когда-то это была палата царевича Дмитрия. Спустя почти сто лет после гибели Андрея Большого, а именно в тысяча пятьсот восемьдесят четвертом году, сюда прибыл новый удельный князь Дмитрий Иванович, сын Ивана Грозного, со своей матерью и ее братьями Нагими. С ними приехали более двухсот дворян и многочисленная дворня. Жизнь двора недолго была привольной. Борис Годунов прислал своего соглядатая — дьяка Данилу Битяговского — в качестве наместника. Он стал ограничивать доходы царицы и ее сына, ввел новые налоги, все это вызывало его постоянные ссоры с Нагими. Последний скандал разразился утром пятнадцатого мая тысяча пятьсот девяносто первого года в приказной избе, куда явился дядя царевича, Михаил Нагой, с требованием денег для двора. А в двенадцать часов уже царевича Дмитрия не стало. Впрочем, подробно я расскажу об этом в церкви Дмитрия «на крови», — прервала свой рассказ экскурсовод. — Пройдемте туда, товарищи.
Туристы спустились по деревянному крыльцу и подошли к храму. Относительно небольшой, он радовал соразмерностью всех частей. Они обошли его вокруг.
— Этот белый столбик перед храмом, — сказала экскурсовод, поправляя очки, — обозначает, что здесь, по преданию, был убит царевич Дмитрий. На этом месте была воздвигнута часовенка, затем небольшая деревянная церковь, куда дважды приезжал на богомолье царь Алексей Михайлович. По его повелению в тысяча шестьсот девяносто втором году и был построен храм.