За дверью

Евсеев Максим

Степан Викторович подошел к Крылову, закрыл от солнца глаза и кое-как осмотрел подоконник.

– Погляди, стекло целое. Девочка сама ему дверцу открыла. Капитан высунулся из окна и посмотрел вниз. Там красовался почерневший снег вперемешку с мусором и грязью, а чуть поодаль белыми отметинами на снегу виднелись следы от обуви.

– Позови Глебова или еще кого-нибудь, сфотографируйте здесь все.

Михаил Иванович немного воспрял духом. Он всмотрелся вдаль и заметил, что следы от ботинок идут в обе стороны и обрываются в тридцати метров от дома у автомобильной дороги.

Преступник приехал сюда на машине.

– Сфотографируйте мальчика, след на подоконнике, игрушки и мертвую собаку. Также сделайте фото всех мест, на которых есть повреждения или на которых осталось много крови.

Глебов достал фотоаппарат и запечатлел все места, какие просил следователь. С каждой фотографией выявлялись все новые и новые обстоятельства. Так, под кровать натекла большая лужа крови, а на внутренней части двери нашли большую и глубокую трещину. Каждая новая деталь происходящего все больше и больше запутывала оперативников. Вопросов становилось очень много.

Крылов властно распоряжался ситуацией, однако впереди ему предстояла невероятно тяжелая работа. Желание как следует напиться и следом за этим отоспаться увеличивалось с каждой минутой, а вместе ними росла тупая ненависть и безразличие к происходящему. Ему жизненно требовался отдых.

Когда капитан вошел в зал, Бельцер сумел привести женщину в чувства. Она перестала плакать, но причиной тому стала скорее опустошенность, нежели смирение с ситуацией и успокоение. Александр Германович расхаживал рядом с ней и следил за тем, чтобы женщина снова не впала в истерику.

– Скажите пожалуйста, как вас зовут?

Бельцер заискивающим голосом обратился к женщине, вновь присев рядом с ней на диван. Но она не обращала на него внимание, продолжая пить что-то крепкое из небольшой фляги и морщить лицо. От нее уже изрядно пахло алкоголем.

– Прекращайте пить, у вас дочь украли и мы хотим ее найти. – Весьма циничным тоном обратился к матери девочки сыщик, однако хмурый взгляд Бельцера смягчил его тон. – Так вы скорее поможете нам и своей дочери и сможете вернуться к нормальной жизни, прошу вас.

– А что толку-то, а? – Спокойным, но дрожащим голосом ответила она. – Я все равно не могу не пить. У вас-то наверно и детей нет, раз так со мной разговариваете.

Михаил Иванович смиренно опустил голову. Детей у него и вправду не было, как и жены. Точные, но едкие слова женщины очень точно легли на его жизнь, в которой он шел от точки "А" до точки "Б", так и не обзаведясь хоть кем-нибудь, кто бы мог стать ему по-настоящему родным.

– Скажите хоть, как зовут вас и вашу дочь?

– Меня зовут… Погодина Светлана Юрьевна, 1962 года рождения. Дочь моя, Зиночка Карловна, летом 1995-го родилась.

– В какой она класс пошла? – Спросил Александр Германович и как бы случайно прикрыл рукой левое ухо.

– Во второй Зиночка осенью перешла.

– Позвольте нам взять ее фотографию. В розыск надо объявить вашу девочку. Так хоть есть шанс. Развесим везде, сами будем искать. – Психолог заискивающе посмотрел вверх на капитана. – Все с ней хорошо будет, не сомневайтесь.

Бельцер перевел голову в ее сторону, положил на ее руку свою ладонь и окинул теплым, согревающим взглядом. Светлана Юрьевна медленно поднялась с безжизненного дивана и болезненным шагом подошла к большому деревянному шкафу у ближайшей стены. Рядом с ним на стене криво висел огромный выцветший календарь с почерневшими цифрами "1999". Женщина как бы невзначай выправила календарь, открыла дверцу и потянула руку внутрь. Затем медленно, будто любуясь своей находкой, отдала Бельцеру цветной кусочек бумаги и закрыла за собой шкаф.

– Она у меня хорошенькая, маленькая совсем. – Мать старалась удержать новую порцию слез, но они потихоньку скатывались с ее щек. – Подарок божий, отца-то у нас нет. Помер.

– А как звали того мальчика, который… – Крылов несколько замешкался, пытаясь подобрать нужные слова. – Которого убили?

Женщина громко всхлипнула и не удержалась, ее покрасневшее от слез лицо не выражало ничего, кроме адской душевной боли. Даже Михаил Иванович, до сего момента недвижимый и уверенный, проникся к женщине и ее горю. Его голос стал более заботливым и мягким.

– Леша Герасимов, из параллельного класса, он к ней часто приходил, игрались они там. То в дочки-матери, то в казаков-разбойников. Смотрела на них и радовалась, пока сегодня на с утренней смены не пришла.

Мужчина опустил голову, у него задрожали руки. Опытному психологу с 25-летним стажем работы тоже оказалось не под силу остаться бесстрастным.

– Скажите, а вы кем работаете и во сколько домой возвращаетесь? – Спросил он.

– Я бухгалтер в компании "Петрокачество". А смена у меня… как и у всех, до 18 часов. Просто отпустили на час… пораньше, плохо мне стало там, тошнило… Впрочем, сейчас это не имеет значения. – Женщина не могла перестать плакать, каждое слово ей давалось с трудом, но она продолжала. – Пришла. Как помню. В половину шестого и увидела в комнате… Я просто не знаю. Простите.

Светлана Юрьевна наклонила тело вниз и, не в силах держаться, упала на диван и разрыдалась с новой силой. Женщина не выдержала давления обстоятельств, воли судьбы. Она не хотела больше отвечать на вопросы этих людей в погонах. Они все равно ничем ей помочь не могут. Ноги Светланы Юрьевны поджались, спина затряслась. Женщина полностью ушла в свое горе. Ее нет в этом лживом и жестоком мире.

Михаил, все время беседы старавшийся держаться уверенно, присел на стул и опустил голову, взявшись за нее обеими руками. Он ощущал сильную сонливость и вполне мог отключиться. Но из полузабытья в чувство его привел голос сержанта Глебова.

– Товарищ капитан, что дальше делать?

Глебов стоял в зале с фотоаппаратом. А сзади него в проеме детской комнаты беззаботно доставал сигарету Степан Викторович.

– Не кури там. На улицу выйдете. – Крылов усталым голосом обратился к Глебову. – Прибери тут все, и еще, у вас тут есть хоть какой-то криминалистический отдел?

– Только я. – Ответил из глубины квартиры Степан Викторович. – Именно поэтому всем дерьмом приходится заниматься именно мне. Например вскрытиями и выносом трупов.