За его спиной
Шрифт:
Но опомнился и только помотал головой.
— Ну ладно… — Ляля вскочила и принялась споро накрывать на стол.
Протерла тряпкой то место, куда наступала голыми ногами, расставила тарелки с омлетом и оладьями, налила чай, и все это время что-то бормотала мягким, напевным, убаюкивающим даже голосом.
А Бродяга, ошеломленно наблюдавший за этим, поймал себя на странном, схожем с медитативным, ощущении умиротворения. И удивился. До этого его только монотонная работа успокаивала, убаюкивала того, кто сидел внутри. А теперь еще вот она…
Странная
С одной стороны, то, что она хозяйничала у него в каморке, ни в какие ворота не лезло, но с другой… От нее не было раздражения, беспокойства, наоборот, уют своеобразный.
Бродяга, разувшись, сел за накрытый стол, отпил смородиновый чай, съел кусок омлета, макнул оладью в сметану, которую Ляля тоже нашла в холодильнике…
Посмотрел на усевшуюся напротив, совершенно спокойную и даже умиртоворенную девушку, и почувствовал не меньшее спокойствие, чем до этого, на улице, когда вдыхал осенний, чуть морозный туман.
В его мире, пусть и ненадолго, наступила гармония…
Глава 10
После завтрака, во время которого постоянно ловилось странно приятное ощущение умиления, пока наблюдала, как Бродяга поглощает омлет и оладьи, я по привычке убрала все со стола, немного навела порядок. Исключительно на автомате, потому что дома все время так делала.
А Бродяга, поев, сыто откинулся на стену, прикурил и периодически задумчиво посматривал на меня сквозь дым.
И с каждой минутой я ощущала, как растет напряжение, виснет между нами плотнеющим туманом.
Может, именно поэтому и возилась с уборкой дольше, чем того требовалось… Казалось, что, пока заняты руки, можно и немного выдохнуть…
И в то же время все время вертелись в голове те самые вопросы, что мучили еще со вчерашнего дня: что делать дальше? Как быть? Куда идти? Домой? К отцу? Бр-р-р… С него станется сразу Марату передать…
Искать Адельку?
А как? Караулить, пока в соцсети выйдет? С утра я проверила ее страницу, заходов не было… Вполне вероятно, родители подруги, узнав каким-то образом о наших планах, увезли ее так далеко, что там и интернет не ловил… Да, даже если и спишусь, достучусь до Адельки, где гарантия, что получится мне помочь? Наверняка, она не предполагала такого развития событий… А что, если документы все у нее родители изъяли? И мои тоже?
И отдали отцу???
От этой мысли в голове приключился ступор, я даже замерла, тупо глядя в одну точку и пытаясь вычленить из разрозненного вороха многочисленного мусора в голове хоть одну логичную идею.
И с огорчением поняла, что ничего не выходит.
Я никогда не попадала в такие ситуации! Чтоб без документов, без дома, в бегах! Да я даже представить не могла, что со мной такое может приключиться!
И теперь чувствовала совершенно бессильной, слабой и тупой, как пробка.
— Ну, чего ты? — Бродяга каким-то образом считал мое смятение, погасил сигарету, развеял ладонью дым и потянул меня к себе за руку.
А я и пошла.
Просто подчинилась, как маленькая. И даже, кажется, с облегчением, словно он — тот, кому можно беспрекословно доверять. И так хорошо, так сладко это делать! Так меня напугал внешний мир, с его холодом и опасностями, что невольно хотелось спрятаться за чью-нибудь широкую надежную спину. Раньше это была спина отца… Хоть и недобрая, да и не особенно крепкая и надежная, но я себя ощущала в безопасности… До недавнего времени.
А сейчас…
Нет, я не питала иллюзий, что Бродяга тут же кинется помогать мне, не настолько же наивная ромашка! Но хоть на время… Хоть чуть-чуть… Мне бы только выдохнуть, а дальше я что-нибудь придумаю! Не зря же школу с золотой медалью закончила! Я умею думать! Умею! Просто… Надо привыкнуть к новой реальности, где я совсем одна. Без помощи и поддержки семьи.
Бродяга, мягко усадив меня на табуретку напротив себя, чуть подождал, словно понимая, что мне нужна небольшая передышка, что я загнала себя уже непонятно, куда, а затем наклонился немного вперед, упер локти в колени, сцепил пальцы в замок.
— Что дальше делать думаешь?
Я только вздохнула. Если бы знать…
— Я так понимаю, до подружки ты не дозвонилась?
— Нет…
— А эти… соцсети? Может, она там проявлялась?
— Нет… С утра посмотрела уже…
— Ладно… Домой, я так понимаю, тоже не вариант?
— Нет!
— Слушай, давая я с отцом твоим поговорю. Объясню ему сам про Марата этого, про тебя… Ну не зверь же он, ты его дочь, не посторонняя девочка… Может, он сам его пинком под зад отправит?
— Нет… Не отправит… Не думаю… — я покусала губу, прикидывая, как объяснить, как слова найти правильные, затем продолжила, так ничего и не придумав, — понимаешь… У Марата отец богатый… Ну, я говорила. А мой папа считает, что главное — это достаток. И с этой точки зрения Марат — идеальный жених…
— А то, что он тебя покалечит, тоже идеально?
— Да кто же поверит… — вздохнула я, — из взрослых никто не верит… Я же говорила… Делилась с мачехой, но она сказала, что это он себя так ведет, потому что влюблен. Мужчины всегда делают странные вещи, когда влюблены… А он молодой, горячий, вот не может норов сдержать. А я сама виновата, дразнила. Не позволяла ничего… Вот как так? — я усмехнулась, понимая, что уже несет, но остановиться не могла, слишком много эмоций, много мыслей, — с одной стороны: нельзя ничего до свадьбы, надо себя блюсти. А с другой… Позволять? Что-то? Что? Целовать? Или… А если противно? Меня чуть не тошнило…
Спохватившись, я посмотрела на Бродягу, молчаливой глыбой сидевшего напротив, и тут же устыдилась того, что только что ляпнула! Ужас какой! О таких вещах чужому взрослому мужчине!
Не удержавшись, прижала ладони к полыхнувшим щекам, отвернулась:
— Простите…
— Не надо извиняться, Ляля, — спокойно, даже, я бы сказала, задумчиво как-то, ответил Бродяга. — Тебе не за что…
Он замолчал, а я , не смея смотреть ему в лицо, уставилась на сжатые в замок огромные грубые ладони.