За фасадом империи. Краткий курс отечественной мифологии
Шрифт:
То, что мы вышли в космос, — не заслуга советских палачей и чиновников. Это заслуга преданных ракетной идее фанатиков, которые мечтали о космосе. И добились своего — когда благодаря власти, хитро используя ее комплексы, а когда и вопреки.
Разгром ракетной школы, учиненный сталинской карательной машиной, даром не прошел. Немцы и американцы вырвались вперед.
У нас любят говорить, что СССР первым вышел в космос. Это миф. Первыми вышли в космос немцы: 17 февраля 1943 года их ракета ФАУ-2 достигла высоты 190 километров. По всем раскладам это космос. Международная авиационная федерация считает границей между атмосферой и космосом высоту 100 километров, потому как выше летательный аппарат для создания подъемной аэродинамической силы должен двигаться с первой космической скоростью. Астрономы считают, что воздействие воздушных масс можно считать нулевым на высоте 118 километров, выше начинается воздействие космических частиц. НАСА выносит границу космоса чуть дальше — на высоту 122 километра. Но в любом случае немцы космоса достигли.
Вторыми в космос вышли американцы. Это случилось в мае 1948 года. Американская ракета «Бампер» достигла высоты 390 километров. Любопытно, что первой ступенью «Бампера» служила ФАУ-2, разработанная немецким конструктором фон Брауном. Пару слов о нем. И о Королеве.
Они были близнецами. Оба с юности бредили космосом, ракетами и межпланетными путешествиями. Оба читали Жюля Верна. Оба были талантливыми конструкторами и организаторами. Оба состояли в правящей и единственной партии своей страны. Оба были во время войны офицерами, причем в одном звании — только Королев армейским полковником, а фон Браун полковником СС (штурмбанфюрером). Оба были репрессированы. Разница состояла в том, что Королев сидел долго, а фон Браун провел в гестаповской тюрьме всего пару недель — его, как и Королева, посадили по пустяшному обвинению, но вскоре выпустили. Ну и кроме того, фон Брауну его партия работать помогала, а Королеву его партия мешала: фон Браун уже в 1937 году был техническим директором военного ракетного центра в Пенемюнде, а у нас в 1935 году направление баллистических ракет в PH И И было закрыто, несмотря на активные протесты начальника отдела Королева, а сам Королев вскоре отправился на Колыму.
А еще они оба обманывали свое руководство. Вернее, даже не обманывали, а использовали тоталитарные режимы для продвижения своих любимых ракетных идей. И поскольку режимы были тоталитарными, космические мечты конструкторов приобрели милитаристский окрас. Королев сначала делал ракеты для войны, а потом для пропаганды преимуществ социализма. И Браун — для войны и пропаганды.
Обоим высшее руководство вручало награды и премии. Только Королеву тайные награды и премии, потому что в эпоху своего взлета он был строго засекреченным, а барон фон Браун открыто получил от Гитлера звание профессора, правда, его диссертация 1934 года была засекречена аж до 1960 года.
Хрущев и партия полагали, что Королев строит им баллистическую ракету для войны — дабы разбомбить США. А Королев мечтал о Марсе… Барон фон Браун тоже мечтал о межпланетных перелетах, а Гитлер полагал, что ФАУ помогут ему разбомбить Лондон… Хрущев в своих надеждах ошибался — ракета Королева для военных нужд предназначена была с натяжкой: ее слишком долго нужно было готовить к старту. И это было штучное производство: сделали одну — запустили спутник, сделали вторую — собачку закинули… А Гитлер, восторгавшийся кинохроникой с пусками ракет, в своих надеждах ошибался потому, что расходы на ФАУ были сопоставимы с расходами Германии на танки; при этом их эффективность не шла с танками ни в какое сравнение: в среднем одна дорогущая ракета убивала одного человека. А для того, чтобы разбомбить участок Лондона размером полтора на полтора километра, нужно было 67 500 ракет. Так что задача вывести Англию из войны с помощью ракет не решалась: у Гитлера просто не было таких денег. Но Брауну было на это наплевать, ему были интересны только ракеты! И он их делал. Так же, как и Королев.
После поражения Германии страны-победительницы кинулись делить ее наследство. Наследство, в свою очередь, тоже кинулось делиться: весной 1945 года, когда в окрестностях Пенемюнде уже слышалась канонада, Вернер фон Браун собрал конструкторов и задал вопрос: кому сдаваться — азиатским ордам или культурным американцам? Думаю, любой трезвомыслящий человек долго выбирать не будет. Да я бы и сам выбрал Америку, а не ГУЛАГ.
Немцы собрали чертежи и двинулись на запад, где и сдались янки, которые выдали всем по одной галете и одному куриному яйцу. Американский офицер, пленивший фон Брауна с командой, даже не понял всей ценности своей добычи. Но американцы быстро прочухались и стали мести в Германии под гребенку все, что связано с ракетами. Причем мели даже в той зоне, которая должна была по договору отойти Советам. Так, например, захватив подземный ракетный завод Нордхаузен, они полностью вывезли его, забив 341 товарный вагон деталями ракет и оборудованием. Параллельно по всей оккупированной американцами зоне шла операция «Пайпер скрипт» по поиску немецких ракетчиков и всей ракетной документации.
Вы хотите сказать, что американцы поступали нечестно, вывозя из нашей зоны немецкое барахлишко? Уверяю вас, советская сторона честностью тоже не отличалась. Едва Красная армия вступила в Германию, как были организованы особые трофейные формирования, которые начали в самом буквальном смысле опустошать Германию. В обязанность этих формирований входил демонтаж промышленного оборудования. Демонтаж Германии принял поистине циклопические размеры. Фронтовик Григорий Климов вспоминал:
«Вскоре стало ясно, что трофейные бригады не в состоянии справиться с огромным объемом работ. Тогда-то и появилось на свет беспокойное племя демонтажников. В начальной стадии это было в значительной мере стихийное явление, объединенное затем в своей деятельности Особым комитетом по демонтажу. Каждый наркомат, Главные управления наркоматов, даже отдельные заводы посылали в Германию свои демонтажные бригады. Демонтаж стал модой.
Дошло до того, что даже Всесоюзная библиотека им. Ленина в Москве послала своих книгонош демонтировать Гёте и Шиллера, а московский стадион «Динамо» спешно командировал свою футбольную команду в Германию на поиски подходящего для демонтажа плавательного бассейна… Мы роемся в потрохах германской промышленности, как хирург на секционном столе. Потроха у пациента в достаточной мере вывернуты наружу. Жаль только, что когда-то цветущий здоровьем пациент на наших глазах прощается с жизнью. Мы переливаем кровь другому пациенту. Иногда у нас возникает печальный вопрос: достоин ли второй пациент этой операции?..»
Все это напоминало ограбление. Когда-то армия-победительница получала три дня на разграбление города. Советская армия получила многие месяцы. Наша клептомания проявила тут себя во всей красе. И государство вело себя ничуть не лучше, чем люди, его составляющие:
«Вступление союзников в Берлин было искусственно затянуто еще на месяц. Причина — демонтаж. Демонтажные бригады в секторах Берлина, отходящих по договору к союзникам, работали с лихорадочной поспешностью день и ночь. Демонтировали на совесть — вплоть до канализационного оборудования ватерклозетов… Даже кабели из кабельных канав повынимали!»
Американцы, конечно, до клозетов не опускались, но что касается ракетной техники, постарались на славу:
«За время своего короткого пребывания в Тюрингии и Саксонии американцы сумели вывезти все сливки немецкой науки и техники. Крупные ученые, ценные научно-исследовательские лаборатории и технические архивы — все было увезено на Запад. Ученому, который получал предложение эвакуироваться, предоставлялась возможность брать с собой неограниченное количество необходимых ему материалов, оборудования и научных сотрудников по своему усмотрению.
В наши руки на этих территориях попали только сравнительно бесполезные доценты и ассистенты… Очень важным было и то обстоятельство, что большинство видных ученых бежало на Запад еще во время наступления Красной Армии.
Чтобы хоть как-то оправдаться перед Москвой, СВА всячески старалась выдать попавших в наши руки третьестепенных ученых за звезды первой величины. Ассистенты в лабораториях Мессершмидта выдавались за его ближайших сотрудников. Обычный метод советского руководства — сверху вниз идет план, а снизу вверх — туфта».