За фасадом империи. Краткий курс отечественной мифологии
Шрифт:
Хороших революционеров не бывает…
В начале 50-х годов прошлого века в Париже вышли воспоминания Лидии Фельдман — жены начальника управления кадров Красной Армии и сестры жены Тухачевского. Она рассказывает, как один из сторонников Тухачевского оправдывал его: «Если бы Тухачевский не пустил по льду ночью замаскированные части, которые неожиданно к утру окружили крепость, то Кронштадт сопротивлялся бы еще долго и несомненно получил поддержку не только питерских рабочих, но и пролетариата других городов страны…» После чего в красках расписал зверства Тухачевского в городе. Лидия была поражена этим рассказом о палачестве Тухачевского и все высказала ему в глаза при встрече. Что же ответил женщине побледневший и взбешенный Тухачевский с трясущимися губами? Смысл его речи сводился вот к чему: кого ты жалеешь — матросню?
Красный командарм поведал Лидии следующее: «Ведь ты должна помнить, как беспощадно действовала во время революции матросня! Кто ходил по домам с обысками, грабил, насиловал, зверски расстреливая схваченных, не доводя их даже до чрезвычаек?.. Каким зверским образом расправлялись матросы с офицерами флота, вообще с офицерами и даже с теми старыми заслуженными солдатами, которые имели мужество отстаивать свое бывшее начальство?.. В этом пьяном, кровавом разгуле, да еще при неумеренном употреблении кокаина, большинство матросов окончательно превратились в бандитов. В людей, которые не способны уже жить нормальной жизнью, без дебошей и крови… Нет, мне этой сволочи не жаль. Они никогда не станут в моих глазах героями — ни революционными, ни контрреволюционными… Спроси у того, кто тебе все это рассказал, если это мужчина, как он реагировал на матросские расправы и самосуды? Противнее всего то, что сейчас только из-за того, что матросы подняли мятеж против власти, их считают «героями» и чуть ли не причисляют к лику святых — и даже те, родных и близких которых они в революцию растерзали… или наглумились…»
В революции нет святых… Революция — это грязь и кровь, уголовный беспредел и вырвавшийся наружу подавляемый садизм. Вот что такое революция. И даже хорошо, что она пожирает своих детей…
Когда-то князь Владимир крестил Русь огнем и мечом, вводя ей в кровь новую веру с помощью кнута. Большевики действовали так же, инжектируя в тело страны новую веру пулей и штыком. Большевикам нужна была только власть, а не власть народа, и если в Советах они вдруг получали меньшинство, то запросто могли снять с политической повестки лозунг «Вся власть Советам». Когда-то большевики называли кронштадтцев «гордостью революции», потому что их усилиями влезли на трон. Но стоило матросам прочухаться и понять, во что они вляпались с этими красными, как они тут же стали «белогвардейскими мятежниками» и «контрреволюционерами».
Будучи сами замаранными в крови революции, матросы наконец поняли главное: монополия на власть развращает. Поэтому и выдвинули лозунг: «Власть Советам, а не партиям!» И это их понимание прекрасно отражено в Манифесте кронштадтского ревкома:
«На горьком опыте трехлетнего властвования коммунистов мы убедились, к чему приводит партийная диктатура. Немедленно на сцену выползает ряд партийных генералов, уверенных в своей непогрешимости и не брезгующих никакими средствами для проведения в жизнь своей программы, как бы она ни расходилась с интересами трудовых масс. За этими генералами неизбежно тащится свора примыкающих прихвостней, не имеющих ничего общего не только с народом, но и с самой партией. Создается класс паразитов, живущих за счет масс, озабоченный своим собственным благополучием, а не тех, кто создает ему обеспеченную жизнь».
Глава 3
Класс паразитов
А знаете, почему я столько времени и внимания в книжке о мифах уделил кронштадтскому мятежу? А по той же самой причине, по которой дедушка Ленин в сердцах заявил, что восстание в Кронштадте опаснее для большевиков, чем Деникин, Юденич и Колчак вместе взятые! Вождь мирового пролетариата понял: матросы интуитивно прозрели саму суть большевизма. И суть эта состояла в том, что никакой социалистической революции не было. Никакой диктатуры пролетариата и власти трудящихся не было. Ленин не марксист. А в России после буржуазной управленческой революции февраля 1917 года произошла самая настоящая контрреволюция, отбросившая страну с буржуазно-прогрессивного на феодально-регрессивный путь развития — назад, к временам Ивана Грозного и Петра I. Только так можно было остановить развал империи, поскольку мир тогда вступил в эпоху крушения империй. И произошедшее — часть того страшного колебательного процесса, который является сутью русской истории.
Я понимаю, что сказанное выше для многих людей звучит слишком неожиданно. И потому вынужден остановиться на этих тезисах подробнее.
Знаете ли вы, что и Ленин, и Троцкий сходились в оценке кронштадтского мятежа, полагая его сползанием «к буржуазному режиму»? Это абсолютно верно. Кронштадтский мятеж был «точкой бифуркации», после которой страна, объективно тяготеющая к буржуазному строю, действительно могла начать дальше развиваться по рельсам, проложенным Февралем. Свернуть ее с этого естественного пути развития, повернуть историю вспять могла только жесточайшая сила, величайшая диктатура — и то на короткое по историческим меркам время.
В пользу буржуазного пути развития была вся та инерция прогрессивного хода, которую набрала царская Россия на пути промышленной революции. Против была вся мрачная история России с огромным и крайне инертным крестьянским накопителем жестоких традиций. Как земные океаны, будучи гигантскими аккумуляторами тепла, являются климатическими балансирами планеты, так гигантская крестьянская масса, будучи инертным носителем мрачной традиции, сыграла роль того аккумулятора или источника инфантилизма, низкой образованности и привычки к несвободе, который позволил большевикам затормозить ход естественной истории на всей территории империи.
Начнем вот с чего…
Что такое марксизм? Один из героев фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих» произносит такую фразу: «Это, брат, марксизм. Наука!» Однако марксизм наукой является не более, чем фрейдизм или мазохизм. Он не обладает необходимым для научного знания требованием фальсифицируемости, то есть в рамках марксизма нельзя сделать такое предсказание, которое, если не сбудется, опровергнет всю теорию. Вот теория относительности научна, поскольку в ее рамках Эйнштейн сделал рискованное предсказание об отклонении светового луча Солнцем; предсказание сбылось и подтвердило теорию. А если бы не сбылось, поставило бы на теории относительности жирный крест. В рамках марксизма это невозможно — тем, собственно говоря, учение и отличается от науки. Тут как в психоанализе Фрейда: один и тот же сон можно толковать как в рамках теории Фрейда, так и в рамках других теорий.
Маркс сделал предсказание о нарастающем накале классовой борьбы и грядущей пролетарской революции, которая, по его теории, должна была произойти сначала в самой промышленно развитой капиталистической стране — Англии. Не сбылось. И хитрый еврей Маркс тут же объяснил свой провал в рамках своего же учения… Так вот, когда несбывшиеся предсказания теорию не опровергают, а вызывают многословные оправдания, поиск объяснений и заплаток, это и означает, что мы имеем дело не с наукой, а с типичной религиозной доктриной, в которую можно только верить.
Тем не менее на шкале «вера — знание» марксизм был все-таки ближе к науке, нежели традиционные религии, ибо он распространил на человеческое общество, состоящее из субъектов, объективные, то есть природные закономерности развития.
Маркс верно догадался, что устройство общества зависит от технологий, которые общество накопило по мере прогресса, а не от культуры и не от каких-то врожденных биологических констант. Технологии производства выстраивают под себя социальные институции — сия тривиальная по сегодняшним меркам мысль была тогда гениальной догадкой. Все остальное в его теории — пустые выдумки о мифической «прибавочной стоимости» и сказочном обществе всеобщей халявы (коммунизме).