За горами – горы. История врача, который лечит весь мир

Киддер Трейси

В Томске и на окружающей его огромной территории проблема МЛУ-ТБ стояла остро, но – отчасти благодаря хлопотам Алекса Гольдфарба – выглядела в целом вполне решаемой. С другой стороны, благодаря хлопотам того же Гольдфарба вокруг упомянутого беглого агента каждый, кто работал над проектом по борьбе с туберкулезом, становился объектом сплетен. Ползли слухи, что это все шпионы, враги родины, участники зловещего заговора, а больные лишь служат им прикрытием. Чтобы развеять подозрения местных жителей, был организован визит замминистра юстиции в Томск. Чиновник должен был в присутствии тележурналистов одобрительно отозваться о проекте и о роли ПВИЗ в его осуществлении. Некий русский генерал сообщил

мне, что замминистра согласился на это мероприятие только потому, что дружил с Фармером. Планировался банкет, на который пригласили и Пола. Но он застрял в Париже – его новая молоденькая ассистентка в Бостоне что-то перепутала, и визу он смог получить только на следующий день. Так что Джиму пришлось отдуваться в одиночку.

Место, где проходил банкет, смахивало на конспиративную квартиру для особо важных персон – маленький, но роскошный частный отельчик, притаившийся в углу серого бетонного жилищно-торгового комплекса, огромного и еще не достроенного. По какой-то непонятной причине этот район Томска называли Парижем. Мероприятие было важное. Без активной помощи генералов, заправлявших тюрьмами, стратегия DOTS-plus не имела никаких шансов на успех в России. Не имел их и томский проект, если генералы не проникнутся доверием к Джиму, которого впервые видят. Первые пару часов на банкете царила атмосфера строгого официоза, несмотря на десятки тостов и полдюжины опорожненных бутылок водки.

По одну сторону сдвинутых столов сидели замминистра и десять влиятельных генералов и полковников в оливково-зеленой форме, по другую – иностранцы и русские врачи, сотрудничающие с ПВИЗ. Барьер между двумя сторонами казался непреодолимым. Однако Джим углядел телевизор с приставкой для караоке, и, когда принесли рыбные блюда, я услышал его шепот: “Была не была”. Он встал и поднял рюмку:

– Пою я ужасно, но в моей родной корейской культуре, если горячо симпатизируешь сотрапезникам, уважаешь их и восхищаешься ими, принято петь для них, не устрашаясь позора. Так что сейчас я вам спою.

И Джим бодро исполнил “Мой путь”. Из телевизора неслись звуки оркестра, слова бежали по экрану, но аппарат вдруг завис, и Джим, пару раз сфальшивив, закончил песню сам. Все зааплодировали, потом встал член британской международной здравоохранительной организации MERLIN, тоже работавшей в Томске, и спел Summertime. Затем русский генерал-лейтенант велел пустить в караоке какой-то отечественный хит с жизнерадостной мелодией, а прочие генералы и замминистра Юрий Иванович Калинин, хлопали в такт. Потом один из генералов пригласил на танец даму – врача из команды Сороса, а глава гражданских служб Томска по борьбе с ТБ пошел танцевать с молодой сотрудницей MERLIN. Джим спел La Bamba, очередной генерал выступил с еще одной русской песней. На экране тем временем мелькали то сцены с Бродвея, то красотки, плещущиеся в волнах Карибского моря. И тут случилось нечто почти волшебное. Без предупреждения и без помощи караоке запел сам замминистра Калинин. Глубоким, чистым, как у профессионала, баритоном он затянул прекрасную, медленную и, кажется, печальную балладу, которую подхватили все генералы и полковники. Тюремщики России, объединенные песней! Честное слово, учитывая поздний час и количество выпитого спиртного, можно было запросто наслаждаться этой картиной товарищества, даже не вспомнив, в чем оное товарищество, собственно, заключается.

Не думаю, что у меня просто разыгралось воображение, – прощальные речи и впрямь звучали с искренней теплотой.

– Дорогие друзья, – провозгласил один из генералов. – Я на полном серьезе называю вас своими друзьями.

Опять выпили до дна.

Встал другой генерал:

– Мы

собрались вместе за этим замечательным столом. Чувства у всех людей в мире одинаковые. Мы просто хотим сделать что-то полезное для нашей планеты. – Он поднял рюмку: – За благополучное завершение нашего дела согласно программе DOTS. – Он указал на стоявшую перед ним бутылку водки: – Лечение под непосредственным контролем.

За окном снежные хлопья сверкали в воздухе. Генералы разъезжались с милицейским эскортом, на небольших седанах с крутящимися синими мигалками на крыше. Джим наблюдал за их отбытием, его улыбка сияла, точно снежинки во тьме.

– Ночь поющих гулагмейстеров. Такое в жизни нечасто увидишь.

На следующее утро Джим уехал, но приехал Пол. Он провел в Томске всего один день, который посвятил обследованию больных МЛУ-ТБ и нескольким пресс-конференциям на пару с Калининым. Вечером снова состоялся банкет, на сей раз потише и в более узком кругу, но в том же странном маленьком отеле. В какой-то момент замминистра Калинин поднял рюмку и произнес:

– За Алекса Гольдфарба. Он работал не покладая рук и был искренен.

Фармер тоже поднял рюмку:

– За Александра Давыдовича. Чтобы беды обошли его стороной.

Посреди ужина в зал забрел взлохмаченный тип: физиономия красная, глаза-щелочки – точь-в-точь пьяница, сошедший с полотна Гойи. Переводчик наклонился к Фармеру и объяснил, что это местный олигарх, совладелец жилищно-торгового комплекса, а также сибирских газовых и нефтяных месторождений. Олигарх тем временем зигзагами добрался до торца стола, расправил плечи и объявил:

– Дорогие гости, хочу сказать несколько слов. Энергия – это двигатель жизни. В Томской области есть нефть, уголь. – Он поджал губы. Затем поправился: – Угля в Томске вообще нет, и нам приходится использовать все больше газа. Скоро мы будем в состоянии полностью обеспечивать энергией несколько областей.

– Браво! – крикнул один из генералов.

– За энергетическую программу! – подхватил Фармер.

– Мораль сей басни такова, что энергия – ключ ко всем тайнам жизни, – продолжал нетрезвый пришелец. – Спасибо, что приехали в Сибирь.

– Я люблю Сибирь! – воскликнул Фармер со своего места на противоположном конце стола.

Олигарх, пошатываясь, отошел. Сначала нам показалось, что он решил удалиться, но он всего лишь сходил себе за стулом. Подтащил его к столу и тяжело плюхнулся.

– Прошу прощения, что вторгаюсь в вашу жизнь. – Он откашлялся. – Я уже немало помогал. Я много вкладываю в культуру и медицину города.

Вокруг него возобновились разговоры. Олигарх, похоже, вел беседу сам с собой.

– Что он говорит? – спросил я переводчика.

– Сейчас рассуждает, почему в России жизнь такая трудная.

В конце концов олигарх куда-то убрел, и вскоре начались финальные тосты и прощания. Все постепенно переместились в вестибюль. Фармер, в русской меховой шапке, прощался с Калининым:

– Я очень расстроился, что не смог присутствовать вчера, но теперь вижу, что все в порядке. Мы ждем от вас приказа выступать.

Когда он по-военному отдавал честь заместителю министра, из боковой двери вновь появился нефтегазовый олигарх, облаченный в одно лишь полотенце, обернутое вокруг бедер. Направляясь в бильярдную, он протопал мимо замминистра, который улыбнулся, пожал плечами и вернулся к прощальным любезностям. Через несколько секунд в вестибюль выбежала директор отеля, пышная дама в деловом костюме и туфлях на высоких каблуках. С крайне встревоженным лицом она устремилась вслед за олигархом. Я не мог толком разобрать, что происходит. Фармер тоже ничего не понимал, но с восторженной улыбкой обернулся, чтобы полюбоваться погоней.