За горизонтом. Две повести
Шрифт:
Даша надеялась, что ей почудилось, но к дверям ванной рвался сначала тихий, но все более настойчивый плач. В дверь забарабанили.
– В конце концов! Хватит уже! Даша! Я опоздаю из-за тебя! Ты там утонула?
– Да сейчас я! – закричала Даша, торопливо собирая в хвост сырые волосы и натягивая пижаму.
Соня, вся красная, в сердитом плаче изгибалась у Димки на руках.
– У тебя ребенок плачет, – сказал Дима на случай, если Даша не заметила, и передал ей дочку.
– Ты что, ее успокоить не можешь?
– Не могу, представь себе! У меня, если ты не заметила, нету того, что ей нужно!
Даша выдохнула.
– Как выйдешь,
– А мама говорила, тебе кофе нельзя.
– Я сама буду решать, что мне можно, а что нельзя! Без твоей мамы! Не хочешь – можешь вообще ничего не делать! Господи, попросила человека, называется! Никогда никого ни о чем нельзя попросить! Как вы меня все достали! – закричала Даша из-за закрытой двери.
Она вытерла о подушку мокрые щеки и легла в постель вместе с дочкой, приложив ее к груди и пристроив телефон за ее головой.
Яркие фотографии на экране сменяли друг друга.
Лиза, с которой еще полгода назад вместе сидели в школе, смотрит на нее, изгибаясь, с далекого берега моря, бирюзового и густого, как гуашью нарисованного. Лайк.
Оксана показывает в камеру семейство шиншилл. Лайк. Мадинино селфи, еще одно, на переднем сиденье машины, с подписью «Быть счастливой – это очень просто». Кто бы сомневался. Рецепт сырников. Пост, как носить объемный свитер с плиссированной юбкой. Викины котята. Реклама кроссовок. Реклама детского питания.
Лиза пьет через трубочку молоко из кокоса и получает двести лайков. Мадина, Настя и Лена, великолепная тройка, обнимаются на набережной, статус «Живи сегодняшним днем!». Спасибо за полезный совет, без вас бы не догадалась.
После рождения Сони никто из них ни разу Даше не позвонил. Лиза прислала в WhatsApp музыкальную открытку с летящим аистом и слащавой песенкой, Даша нехотя напечатала в ответ «спс» – и наступила тишина. Больше никто не писал ей в личку, не отмечал, не лайкал, словно Даши и вовсе не существовало, и из групповых обсуждений ее тоже исключили. Не оставили даже в группе, где обсуждали «Игру престолов».
А ведь еще год назад Лиза с Дашей считались подругами. Хотя и не такими, конечно, как с Леной, которая три года назад переехала с родителями в Москву и писала Даше только по праздникам. Когда-то Даша рассказывала Ленке обо всем, а теперь никак не могла собраться и рассказать, что у нее родилась дочка.
Дима заглянул в комнату.
– Я, в общем, пошел.
– Иди, – не оборачиваясь, сказала Даша.
– Наверное, сегодня допоздна.
– Ладно.
– Мама попросила сварить картошку, половину большой кастрюли. Или хотя бы почистить. Сможешь? – Он будто хотел сказать что-то еще.
– Ага. Если будет спать одна. Сам закроешь, ладно?
Дима прошел в комнату – как был, в кроссовках, – протянул Соне палец и неловко погладил Дашу по плечу. С рюкзаком, надетым на оба плеча, он был похож на большую черепаху.
Даша услышала, как повернулся ключ в замке, и пожалела, что они не обнялись по-человечески. Она оставила Соню на диване, пошла на кухню, окно которой выходило во двор, посмотрела вслед Диме и отправила ему сообщение: «Уже скучаю». Потом сделала два глотка остывшего сладкого кофе, вылила остатки в раковину, сменила футболку на чистую, расчесалась и накрасила ресницы, прежде чем Соня обнаружила, что ее нет, и завопила.
Обычно по дороге в универ Дима звонил ей, и, пока шел, они разговаривали. Даша раздражалась, когда он звонил не вовремя и будил ребенка, но ждала звонка и расстраивалась, когда его не было. Почему-то говорить по телефону было проще, чем вживую, и обсудить получалось больше и откровеннее. Такие звонки напоминали ей время, когда они с Димкой только начали встречаться и никак не могли наговориться. По три часа бродили по улицам, а когда расходились по домам, то звонили друг другу и снова говорили. О чем можно так долго болтать? Даша теперь и не помнила.
Телефон бесполезно тренькнул: магазин косметики прислал сообщение о распродаже.
Снаружи хмурилось крапчатое, в дождевых подтеках небо. Соня с самого утра вела себя беспокойно, ерзала, кряхтела и требовала Дашиных рук. Даше казалось, что у Сони болит животик, скорее всего, от колик. Как и говорила врач из детской поликлиники, Даша поила Соню специальным сиропом, гладила по пузику и разрешила ей жить на руках.
Соня, накричавшись, заснула, и Даша наконец снова смогла нырнуть в интернет. Она давно хотела найти в соцсетях одну девушку, с которой лежала в одной палате в роддоме, и узнать, как у нее дела. Девушку звали Аней, фамилия тоже была не из редких – Никитина, было ей лет двадцать, работала она парикмахером. Больше ничего о ней Даша не знала.
Анин ребенок родился намного раньше срока и весил девятьсот граммов. Даша и не знала, что дети бывают такими маленькими! Все мамы на этаже лежали в палатах со своими малышами, новорожденные спали рядом в специальных каталках, а Аня была одна: ее ребенка сразу после родов забрали в другое отделение и сказали, что он может не выжить. Аня почти все время проводила там, а вернувшись в свою палату, так смотрела на Сонечку и на еще двух малышей, что Даше немедленно делалось стыдно. За то, что ей очень больно кормить грудью и нельзя сидеть, что больно ходить, что ее, Дашин, папа не пришел посмотреть на ребенка, за то, что она злится на Соню, которая требует еды каждые два часа и днем и ночью, а сама не берет грудь, не берет, не берет, и отбивается, и плачет, да что ей вообще нужно? За то, что после родов прошло два, три, четыре дня, а Даша так и не почувствовала обещанного счастья и хоть какой-нибудь любви – только усталость, стыд и страх что-то сделать не так. За то, что мама в ответ на ее жалобы спросила: «А ты чего-то другого ждала?» За то, что она, Даша, была как расстроенное пианино: чувствовала то, что не должна была, и не чувствовала того, что должна была. А в это время Аня возвращалась от своего ребенка и не сразу шла в палату, а долго стояла у окна в холле с таким лицом, какого Даша никогда не видела у людей.
Когда оказалось, что Дашу выпишут не когда она ждала, а только через день, она больше не могла сдерживаться, легла лицом в подушку, и ее трясло от плача. Одноклассницы благополучно отстрелялись, закончили год и, избавившись от школы, гуляли, показывались в «Инстаграме» в цветущих яблонях и с охапками сирени, а Даша была здесь и никуда не могла выйти. Аня одна подошла и стала гладить ее по плачущей спине и говорить, что все будет хорошо. Остальные продолжали сидеть в телефонах.
Уже дома через некоторое время Даша вспомнила про Аню и попыталась найти ее в интернете. Она заходила на страницы различных Ань, Анн и Анюток Никитиных из своего города, но все оказывались не теми. Или Даша просто не могла узнать ее.