За горным туманом (др. перевод)
Шрифт:
Тебе это снится, сказала она себе. Ты заснула, и тебе снится очень, очень плохой кошмар, но это пройдет.
Руки Адама легли на ее груди и пальцы ледяного огня послали столб острых ощущений вдоль ее позвоночника… но это было не удовольствие.
* * *
В дюжине шагов позади застыл на полпути Хок, после того, как он пролетел по длинному мосту, ведущему в сады. Линия за линией, мускул за мускулом, его лицо становилось маской ярости и боли.
Как давно он уехал? Двенадцать часов назад? Полдня?
Раня,
Он заставил себя смотреть долгое время, чтобы навсегда запечатлеть в памяти, каким дураком он был, потому что хотел эту девушку. Потому что любил ее, даже хотя она предала его.
Твердое, бронзовое тело кузнеца прижалось по всей длине к страстным изгибам его жены, когда они сидели на краю фонтана. Его руки вплелись в ее светло-серебристую гриву и его рот был прижат к поддающимся губам его жены.
Хок смотрел, как она застонала, руки в безумной потребности обхватили кузнеца… как она потянула его за волосы, отчаянно цеплялась за его плечи.
Трава и цветы были вырваны из ароматной земли под его ногами, когда Хок пошел прочь.
* * *
Эдриен сражалась за свое здравомыслие.
— Убирайся… ид-ди обратно в тот ад… из к-которого т-ты п-пришел… — Эти слова забрали всю энергию, которая еще оставалась у нее, и оставили ее вяло задыхаться от недостатка воздуха.
Ощупывавшие ее руки резко освободили ее.
Она свалилась с выступа и приземлилась с всплеском в фонтан.
Прохладная вода моментально смыла всю завесу замешательства. Она в ужасе съежилась, ожидая что рука кузнеца протянется к ней, но ничего не случилось.
— А-адам?
Дыхание шаловливого ветерка коснулось ее охлажденных сосков через тонкий материал платья.
— Ох! — она торопливо прикрыла их ладонями.
— А-адам? — позвала она, немного громче.
Ответа не было.
— Кто ты на самом деле? — яростно закричала она в опустевший утренний воздух.
Глава 24
В депрессии, Эдриен решила, что она не будет есть. Она размышляла, существовали ли сигареты в 1513 году, пересмотрела свое решение, и решила позавтракать.
Да тех пор, пока она не нашла виски.
Весьма своевременно, подумала она, сидя в его кабинете и забрасывая ноги на его стол. Она налила приличную порцию виски в резной хрустальный бокал и сделала обжигающий глоток.
— Ох, — глубокомысленно сказала она столу, — но они делают действительно прекрасную смесь, не так ли?
Она провела остаток дня и вечер в его священном убежище, скрываясь от странных заигрываний кузнеца, неизменного интереса Лидии, и собственной сердечной боли. Она читала его книги, смотря на моросящий дождь, который начался, пока она осушала бокал шотландского виски. У него прекрасный вкус по отношению к книгам, подумала она. Она могла бы влюбиться в
Позже, когда она рылась в его столе, она сказала себе, что у нее есть на это все права, потому что, в конце концов, она его жена. Письма друзьям, от друзей, письма его матери, когда он был далеко, лежали аккуратно перевязанные лентой в шкатулке.
Эдриен просмотрела ящики стола, найдя миниатюры сестры и брата Хока. Она нашла мальчишеские сокровища, которые согрели его сердце: кожаный мяч с много раз починенными швами, хитроумно вырезанные фигурки животных, камешки и безделушки.
После второго стакана виски он нравился ей полностью и слишком сильно. «Достаточно виски, Эдриен. И уже давно прошло то время, когда тебе надо было что-нибудь съесть».
На неустойчивых ногах, она побрела к Большому Залу.
* * *
— Жена. — В голосе не было тепла.
Эдриен вздрогнула и задохнулась. Она обернулась и оказалась лицом к лицу с Хоком. Но разве он не уехал в Устер, не так ли? Очевидно нет. Ее сердце взлетело. Она готова попробовать, но что-то в его взгляде нервировало ее и она не имела ни малейшего понятия почему. Она прищурила глаза и внимательно посмотрела на него.
— Ты выглядишь явно придирчивым, — сказала она. Она пискнула от испуга, когда он бросился к ней. — Ч-что ты делаешь, Хок?
Его руки стальной хваткой сомкнулись вокруг ее запястий, в то время как он использовал свое тело, чтобы прижать ее спиной к прохладному камню коридора.
— Хок, что…
— Тихо, девушка.
Широко раскрытыми глазами она смотрела ему в лицо, в поисках подсказки, которая поможет объяснить ледяную враждебность в его глазах.
Он просунул свою мускулистую ногу между ее бедер, жестоко раздвинув их.
— Ты пила, девушка.
Его дыхание веяло теплом на ее лицо, она могла обонять сильный запах алкоголя.
— Вот как? Так и ты тоже! И я думала, что ты в Устере!
Его красивые губы исказились в горькой усмешке.
— Да, я вполне осведомлен о том, что ты думала, что я в Устере, жена. — Его акцент скрипел неразборчиво, выдавая степень его ярости.
— Хорошо, я не вижу, почему ты так зол на меня. Это ты, у кого было девять миллионов любовниц, и это ты уехал, не попрощавшись, и это ты, кто не…
— Что хорошо для гусака, не обязательно будет хорошо для гусыни, — прорычал он. Он погрузил руку в ее волосы и резко дернул ее голову назад, обнажив бледный изгиб ее горла. — Ни в спиртном, ни в любовниках, жена.
— Что? — Он нес какую-то бессмыслицу, говоря о фермерских животных, когда она пыталась вести разумную серьезную беседу с ним. Она задохнулась, когда он нежно укусил ее в основание шеи, где беспорядочно бился ее пульс. Если она не смогла справить с этим мужчиной, когда он был трезвый, она точно не сможет сделать это, когда он подвыпивший.