За границами легенд
Шрифт:
Ревную, что ли? Я?! А почему?..
Нэл вдруг осторожно лицо моё обхватил. И поцеловал меня. Нежно. Но уже немного не так, как раньше. Сжимая мои губы. Но и не так грубо, как Син…
И по волосам погладил осторожно. Легко. Нежно…
И потом легонько стукнул по кончику моего носа кончиком указательного пальца.
— Не сердись, — сказал.
— Ну, это…
Он смотрел на меня внимательно.
— А это… а ты меня тогда ещё раз поцелуй? Это, кажется, интересно…
Нэл засмеялся — и поцеловал меня снова.
Куст затрещал. Мы, вздрогнув, повернулись.
Акар, мрачно смотревший на нас, отступал. Ветки розы ломая. Он разодрал её шипами рукав. И в обрывки ткани показалась кровь из царапин. Но парнишка почему-то сделал ещё один шаг назад, на розы прямо. Как будто не чувствую вообще боль в руке.
— О, давно тебя не видели! — обрадовалась я.
Но друг почему-то сердито поджал губы — и исчез.
— Ревнует, наверное, — Нэл заметил грустно.
— Наверное. Но я не знаю, что с этим делать. И так-то… Я ж никого вообще не люблю!
Эльф как-то странно улыбнулся вдруг. Улыбка примерно та же, как и в те дни, когда они с Лэром о чём-то шушукались, а мне про тайну свою не говорили.
Задумчиво прочь пошла. Нэл догнал меня пошёл рядом. Молча. Не пытаясь меня касаться.
Я задумчиво погладила берёзу, попавшуюся мне на пути… ствол и ветку сосны…
И остановилась. Вспомнила потому что.
— Нэл!
— А? — друг встал передо мной.
— Я вот вспомнила… Я уже собиралась, но всё время что-то происходило…
— Что?
Подхватила его руки и сжала.
— Я хочу посадить Памятное дерево за маму! Она не так и давно ушла. Просто я наш дом сожгла, чтобы никому вещей не досталось. И чтобы в этих стенах не жили наши враги. И в дороге была, сколько-то времени. И потому дерева не посадила. Потом здесь была. Сначала хотела сбежать. Теперь, похоже, я тут надолго останусь. Или же буду время от времени возвращаться сюда…
— Хочешь посадить дерево для неё в Эльфийском лесу?
— Да!
— Принести что-то?
— Да у меня есть лопата. Для цветов и вроде обыкновенной. Ну, какие тут используют. Когда не велят вырыть яму зверям. Но понимаешь… — задумчиво руки его из стороны в сторону покачала — он мне не мешал их качать, отдав мне, — Я хочу дерево взять с родных мест. Родных мест мамы. Может, даже, семечко из дерева, что у нас у огорода росло. Или за садом.
— Хорошая идея, — друг улыбнулся.
— Только я перемещаться толком не умею. Так-то Кан мне немного показывал. До того как ушёл мстить, — испуганно примолкла, — То есть…
— Я знаю, — Нэл грустно улыбнулся, — Он рассказывал.
— Как много он тебе всего рассказывал!
Теперь уже эльф свои руки покачал туда-сюда вместе с неразжавшимися моими.
— Сходим к нему в гости. Пускай всё рассказывает. Как и когда жил.
— Ладно! — теперь и сама улыбнулась, довольно.
— Так куда сначала? — Нэл нахмурился, — Боюсь, что до начала твоих уроков не успеем в два места.
— Разве что король попросит учителей сегодня меня не трогать. Я как бы… Наследника делаю. Вроде.
— Это если нам повезёт…
— Сделать наследника? — глаза широко распахнула.
— В гости сходить или найти дерево для просьбы к миру, — мужчина легонько меня стукнул по кончику носа кончиком пальца. Правда, вдруг посерьёзнел: — Или ты хочешь сделать именно наследника?
— Ну… — смущённо потупилась теперь уже я.
Не сказать, чтобы мне хотелось ребёнка прямо счас. Я ж ещё помню, как бабы в деревне на сносях ходили. Там особо и не побегаешь уже. И рожать, говорят, не шибко приятно. Да даже некоторые так орали! Так орали… Но как бы… Все бабы рожают. Вроде. Вроде все. А я — тоже баба, значит, и мне когда-то надо. Вроде.
Робко на Нэла посмотрела.
Нет, ну так-то… Если представлять, что для этого надо лечь с мужиком и раздеваться… Нэла как-то не так боюсь, как остальных мужиков. И иногда мне даже приятно, когда он ко мне касается. Так что, если делать ребёнка с ним, то это меня меньше всего пугает.
Смеялась девочка, бегущая впереди — бледнолицая, рыженькая, веснушчатая и даже теперь невероятно красивая — и громко, быстро билось её сердце. И весь Лес постепенно вслушивался в её смех и в её дыхание, в биение её сердца — и весь Лес вдруг сменил ритм вслед за биением её сердца.
Она вдруг остановилась, вслушиваясь в свои ощущения, прислушавшись к дыханию и шуму леса.
— Лилия! — радостно вскричала женщина, поравнявшаяся с ней, протянула к ней руки.
Очнувшись, малышка засмеялась и шмыгнула из-под протянутых рук.
Сердце замерло, как о сне том вспомнила. О той малышке и девушке постарше. И…
Детский смех летел через лес, к роще. К лугу. Средь зарослей васильков и диких гвоздик. Средь маков и колосьев трав. Рыжие волосы, развеваемые от бега, подхватываемые заигравшимся, включившимся в общую шумиху ветром, вызолоченные лучами восходившего солнца, казались росчерком пламени.
Преодолев луг, она снова нырнула в рощу, другую. И бодро подлетела к дому, сплетённому из ивовых стеблей, напоминавшему высокое дерево. Рухнула на камне-пороге, близ мужчины, мастерившего из дерева флейту.
— Верен!
Он оторвался от своей поделки и с улыбкой взглянул на бегущих. Простое лицо, уступающее старости и морщинам. Пряди седых волос среди чёрных, связанных у шеи расшитой лентой, чёрной с белыми цветами. Но глаза его, ясные и добрые, сияли ярко, украшая это лицо каким-то тёплым светом. Как солнце падает на капли росы, рождая в них радугу и огонь, так и глаза на его обычном в общем-то лице преображали всего его, его худое тело, его самое простое лицо.