За гранью будущего
Шрифт:
Крики и шум нарастали. Кто-то начал бить по забору, через него уже полетели камешки (пока мелкие), послышался плач ребёнка… Охрана заволновалась. Суета за забором усилилась, и вдруг понеслось русское:
– Э–эй ухнем! Ещё раз, ещё разик…
Раздался сильный удар! Пулемётной очередью пронёсся треск ломающихся досок, противный скрежет гнущихся, вылетающих из дерева гвоздей и секция забора с грохотом упала внутрь, образовав пыльное облако. Охранники едва успели отскочить. А в образовавшуюся широкую брешь хлынули передовые части воинственной толпы.
Работа прекратилась, экскаватор вопросительно застыл с поднятым ковшом, а рабочие превратились в зрителей трагико-комического спектакля. Алексей растеряно смотрел, как мелькали разгорячённые лица, поднятые кулаки, неслась матерщина и терялись всякие нормы поведения и приличия. Так, “быкообразный” бесцеремонно, как пушинку, отбросил молодого парня на кучу мусора и схватил за волосы пожилую женщину, которая выделялась повышенной активностью: успела дать пощёчину одному из охранников. Женщина взвизгнула и ужом завертелась под рукой двухметрового. Тот возился недолго: оттащил её за забор, отшвырнул в сторону и принялся за мальчишку, который звонко выкрикивал подстрекательские лозунги, типа:
– Бей их, жаб пятнистых! Знай наших! Дядя Клим, поберегись!
Охранник схватил пацана за шиворот и приподнял. Ворот рубашки перехватил озорнику горло и он, замахав руками и ногами, сначала зашипел, потом стал белеть…
– Что он делает? – невольно вырвалось у Алексея.
Он оглянулся по сторонам, ища поддержки. Рабочие же непринуждённо переговаривались и довольно азартно комментировали происходящее. Алексей ещё раз взглянул на болтающегося в могучей руке синеющего ребёнка и опрометью кинулся к нему.
– Ты что творишь, бугор? – успел прокричать он, и неожиданно для себя резко ударил “бычка” ногой ниже пояса.
Тот открыл рот, выпустил свою жертву и, глотая воздух, свирепо прохрипел:
– Охренел, что ли?…
Потом натужно выдохнул и натренированным, молниеносным движением пудового кулака ударил Алексея в лицо. Последнее, что услышал и почувствовал невезучий парень падая, это хряск костей и солёный привкус крови. Потом звуки утихли, и опустилась тьма…
Очнулся в больничной палате…
Запахи лекарств неприятно щекотали в носу. Слегка шумело в голове, но, в целом, самочувствие было как после глубокого спокойного сна. Однако что это? Средняя часть лица, вместе с носом, была забинтована! Алексей машинально ощупал повязку. Удивительно – никакой боли не испытывал. “Всыпал, видать, мне бычок недорезанный по полной программе. Обработал физиономию основательно”, – со злостью подумал Алексей, отбросил одеяло и сел. Кровать, стоявшая напротив, была пуста. В целом, больничная палата производила приятное впечатление: чистота, опрятность и белизна постелей. На окнах свежие занавески, в углу цветок на подставке.
Пока он озирался и собирался с мыслями, открылась дверь и вошли двое: среднего роста мужчина в синем халате и девушка в золотистых очках, с томным предупредительным взглядом, вся в белоснежном коротком одеянии.
– Очнулся, дорогой? – нейтральным тоном спросил мужчина, пристально вглядываясь в больного. – Как наше личико? Голова? Не болят?
Он проворно уселся рядом, взял руку Алексея и привычно нащупал пульс. Девушка открыла блокнот, достала ручку и изготовилась записывать.
– Пока не чувствую… А что у меня с лицом? – тревожно взглянул на врача Алексей.
– О-о! Если вы не ощущаете боли, то остаётся только удивляться. У вас, дорогуша, сломан нос. И не просто сломан, раскрошен начисто – я имею ввиду, прежде всего костную часть. От мягких тканей тоже остались одни ошметки. Но с ними-то ладно, а вот косточки, хрящи… Придётся долго повозиться, чтобы привести этот носик в более-менее приемлемый вид. Так-то, дорогуша…
– Так серьёзно?
– Сейчас убедитесь в этом сами. Медсестра Тося Михайловна, – врач с полуулыбкой взглянул на девушку, – отведёт аас на перевязку. Там и полюбуетесь. Но отчаиваться не стоит. Главное, мозг цел – так, небольшое сотрясение. А нос мы поправим… вскорости. Хотя и не просто это: предстоит не одна операция. – Врач поднялся и дружески похлопал Алексея по плечу.
В перевязочном кабинете хозяйничала другая медсестра, женщина пожилого возраста, а Тося Михайловна почтительно осталась в стороне.
Кусочки марли, пропитанные лекарствами, аккуратно, осторожно отделялись от лица Алексея. Медсестра настолько профессионально делала своё дело, что парень ни то что боли, прикосновений не ощущал. Вдруг она вскрикнула и вновь приложила к лицу последний кусочек повязки:
– Не больно? – с тревогой спросила она.
– Абсолютно, – улыбнулся Алексей и даже сделал женщине комплимент. – У вас колдовские руки…
Она опять с особой тщательностью отделила тампон и растерянно стала переводить взгляд то на лицо больного, то на свою руку, в которой выделялся красноватый предмет, напоминающий остаток носа! На лице же парня красовался вымазанный в красно-коричневую смесь вполне целый и достаточно симпатичный – нос!
Тося Михайловна, блеснув стёклами очков, подошла поближе и тоже внимательно уставилась на лицо Алексея. Потом медсёстры синхронно пожали плечами, переглянулись и замерли в полном недоумении… Парень попробовал лицо руками, осторожно прошёлся по носу и передёрнулся в нервном ознобе. Виновато-радостно улыбнулся и заморгал глазами.
Наконец, из напряжённого молчания первой вышла пожилая. Она с негодованием высказалась:
– Вы что же, молодой человек, морочите нам головы! Это что за бутафория? – Она повертела остатком носа и с силой кинула его в мусорный тазик. – Так можно человека до инфаркта довести. Нехорошо…
Алексей же по-прежнему моргал глазами, трогал свой нос и не знал, что ответить.
– Веди его к лечащему! – строго сказала пожилая и, отвернувшись, подчёркнуто аккуратно занялась своими делами.