За гранью добра и зла
Шрифт:
– Подвинься, я спать хочу!
– Ну, ты и наглец!
– возмутилась девушка.
– Нет уж, я выспалась. Пойду лучше завтрак раздобуду, тем более что по твоей милости поужинать мне не удалось.
Я не стал указывать, кто был виноват в том, как всё сложилось.
– Разузнай у трактирщика или слуг, если они тут есть, правила местных карточных игр и достань мне колоду, - напутствовал я.
– А то вооружённый грабёж всё же не мой профиль, да и на стражу нарываться не хочется, а деньги добывать как-то надо.
– Как будто карточных
Я только отмахнулся и, скинув сапоги ,завалился в постель, отключившись раньше, чем голова коснулась подушки.
4
Я будто отделился от собственного тела и со стороны наблюдаю за самим собой.
Я сижу на троне из чёрного вулканического стекла, ладони покоятся на черепах, вделанных в подлокотники. На мне чёрная чешуйчатая кольчуга, на правом предплечье широкий наруч с едва заметным узором вытравленных рун. На левой руке вместо наруча закреплён небольшой щит треугольной формы с извилистой кромкой. От одного края щита отходит пара длинных лезвий, расположенных вдоль кисти. Над правым плечом торчит трёхгранное лезвие меча, одним концом каким-то образом закреплённого в троне.
Не хватает разве что таблички с надписью: "Тёмный Властелин, Узурпатор, Несущий Погибель".
Перед троном стоит воин в доспехах. На нагрудной пластине кирасы герб - вставший на задние лапы лев. Из-под шлема в форме львиной головы слегка выбивается прядь светлых волос. Из-за плеча торчит эфес огромного двуручного меча. Воин презрительно усмехается, надменный взор его водянисто-голубых глаз сверлит сидящего на троне меня, будто это он здесь настоящий правитель, на минуту позволивший занять своё место придворному шуту.
У его ног на коленях стоит обнажённая девушка в цепях. Мирэ! Она поднимает голову, и я вижу перечеркнувший её левую щёку кривой шрам. Моё сердце сжимается от боли, словно пронзённое сотней раскалённых игл - невзирая на отсутствие тела у призрачного наблюдателя, коим я стал. Но для меня Мирэ по-прежнему прекрасна, что значит какой-то шрам, нанесённый...
Кем? Когда? Где? Этого не было, я этого не помню. Этого не должно быть! Этого не случится!
Я, сидящий на троне, что-то говорю воину-льву. Но я-наблюдатель не слышу слов. Воин отвечает. Я вскакиваю с трона, выхватывая меч из гнезда в спинке - вместо оголовка на эфесе ещё одно трёхгранное лезвие, вдвое короче основного. Воин-лев выхватывает двуручник, его золотистое лезвие пускает блики.
Начинается танец битвы. Я с удивлением и восторгом наблюдаю, как тот, другой я, выписывает такие финты, какие мне и не снились. Вот он-я принимает рубящий удар двуручника на свой щит, оперев левую руку на предплечье правой, тут же изворачивается, уходя от клинка, и вонзает лезвия-когти в живот противника, пробивая кирасу. Воин-лев сгибается, рефлекторно пытаясь ладонями зажать рану. Я замахиваюсь мечом, целя в шею... Я, наблюдающий за боем, уверен, что клинок не должен перерубить пластинчатую бармицу,
Я подхожу к Мирэ, разрубаю сковывающие её цепи. Пристально смотрю в её лицо. Она отвечает таким же взглядом. Я вижу, как движутся мои губы, что-то произносят, но слов не слышу.
Мирэ отворачивает голову, волосы падают ей на лицо, прикрывая шрам. Неожиданно она снова оборачивается и с размаху бьёт мне ладонью по лицу. По-прежнему я заслужил только пощёчину...
***
Я вскинулся на кровати и открыл глаза. Щека горела от пощёчины. Я едва успел перехватить руку Мирэ, занесённую для второго удара - хороший способ разбудить меня выбрала, ничего не скажешь. Пристально всмотрелся в её лицо - только гладкая кожа, ни следа шрама.
– Ты чего?!
– В её голосе странным образом смешались удивление, раздражение, беспокойство - уже отступающее, сменяющееся облегчением.
– Кошмар приснился, - пробормотал я, всё ещё пребывая на грани сна и яви, только начиная разделять видение и реальность.
– Это я поняла.
– В голос девушки вернулись привычные язвительные нотки.
– Ты так орал, что удивляюсь, как сюда кабатчик не примчался, посмотреть, чем я тебя тут пытаю. Руку-то, может, отпустишь?
Я послушно отпустил её руку, но вместо этого обхватил за талию и, притянув к себе, впился долгим поцелуем в её губы. Она на секунду растерялась, но тут же начала меня отталкивать, вцепилась ногтями в плечи. Я, наконец, выпустил её и получил свою заслуженную пощёчину.
– Вот теперь я в норме, - с улыбкой выдохнул я.
– Ты что творишь?
– возмутилась она.
– Всё будет хорошо, - настойчиво заверил я, удерживая её за плечи, вынуждая смотреть мне в лицо.
– Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
– Да ничего со мной не случится! Чего там тебе приснилось? Пить надо меньше, и кошмаров не будет.
Я не отвечал, быстро одеваясь - вернее, пытаясь найти, куда зашвырнул второй сапог.
– Не нужен мне никакой обсидиановый трон с черепами, - бормотал я себе под нос.
– И никаких трёхгранных мечей, что ещё за новости, обычный клинок куда удобнее. А уж при любом намёке на изображение льва - разворачиваться на сто восемьдесят градусов и полный вперёд. От тигров, пантер и прочих кошачьих на всякий случай тоже.
– Совсем спятил? Крыша съехала полностью?
– вопрошала девушка, всё больше злясь на моё бормотание.
– Псих ненормальный!
– прокричала она уже через захлопнувшуюся за моей спиной дверь. Следом в дверь ударилось что-то тяжёлое.
Надо выпить, нервы успокоить. А то правда с катушек слечу. Ведь это был просто кошмар. Не так ли? Просто сон... или видение? Слишком уж реалистично. Ещё не хватало пророком заделаться. Нет уж, этому предсказанию точно не сбыться, я не позволю.