За гранью игры
Шрифт:
«Шкода» не желала отрываться.
«Да что же это такое, в конце концов? Оставят меня в покое или нет?» – мысленно взревел Фридрих и ударил по тормозам. Машину слегка занесло.
«Шкода» не успела притормозить: видимо, тот патлатый водитель был все-таки начинающим водителем. Автомобили столкнулись. Не сильно. Помяли друг другу крылья да разбили фары.
Фридрих сидел в машине и чувствовал, как гнев переполняет его, как ненависть захлестывает, туманит глаза, бьет через край и заливает всю дорогу.
Из «шкоды» не стреляли. В заднее зеркало хорошо было видно эту размалеванную безусую физиономию. Немец. С заднего сиденья так никто и не поднялся с гранатометом.
Рука барона гладила рукоятку пистолета. Так, на всякий случай.
Чего ждет этот трус, моргающий голубыми глазами. Ну же: вставай, скажи, что ты думаешь о продажных военных!
Водитель «шкоды» вздохнул и вышел.
Тут только барон осознал свою ошибку. Краска бросилась Фридриху в лицо. Надо же, это была женщина. Вот ведь довоевался в своем воображении с подростками-полудурками и со всем миром до того, что перестал отличать мужчин от женщин. Да, это был крайне тревожный симптом. Конечно, и немка могла работать на русских, французов или американцев, но барон отогнал эту мысль, отстегнул пустую кобуру и вышел навстречу незнакомке:
– Ах, как жаль. Вас подвезти?
Женщина была явно шокирована происшествием и лишь благодарно мотнула головой, улыбнувшись хмурому барону. Сердце фон Шлиссенбурга немного оттаяло. Да, немки – самые красивые девушки в мире, это точно.
Барон представился и пообещал оплатить расходы по ремонту. Это не было проявлением широкой натуры. Фридрих чувствовал легкую вину перед незнакомкой и стремился ее хоть как-то загладить.
– Маргарита Вильгельмовна, – представилась женщина.
«Высоко летает...» – почему-то подумалось барону.
Сев за руль, фон Шлиссенбург первым делом вызвал ремонтников и полицию.
– Ну что, едем?
– А вас не остановят с помятым крылом? – вопрос прозвучал как-то совсем по-детски.
– Мадам, я – солдат. Со мной вы защищены от любых житейских невзгод.
Барон говорил чистую правду.
Паркуясь у посольства, фон Шлиссенбург попросил подождать его около получаса.
Маргарита, видимо, не спешила в свой Мюнхен. А барон предпочитал не думать, почему Маргарита не свернула в свой город, а ехала в Берлин. Возможно, женщина просто не знала дороги, но всюду же указатели... Наверное, у Риты были дела и в Берлине, но после аварии потрясенная женщина решила сразу вернуться домой. Впрочем, все это не сильно волновало барона.
В посольстве Фридриха приняли незамедлительно, внимательно выслушали и дали три дня отгулов. Барон вернулся к своей прекрасной спутнице.
– Так быстро? – удивилась Марго, отрываясь от чтения любовного романа, купленного в соседнем магазинчике.
– В армии всегда так, – гордо ответил барон.
Потом нужно было заехать в гараж казармы, сдать казенный «мерседес» и пересесть на «мерс» уже личный. Все это произвело на Риту еще большее впечатление.
В забегаловке «Elefant» [4] барон заказал столик на двоих. Марго не отказалась.
4
Слон (нем.).
Рейнское вино – в этом барон разбирался – было нацежено из бочки урожая 1853 года. Фон Шлиссенбург обожал дорогие вина и любил смаковать букеты различной выдержки. Марго, на удивление, разбиралась в этом вопросе. Хмурый Фридрих, привыкший к всеобщему почитанию пива, был приятно поражен. Фридриху начинало казаться, что сами боги смилостивились над ним и послали эту женщину в виде утешительного
Рита и в самом деле была красива. Голубые выразительные глаза в сочетании с ямочками на щеках и белокурыми локонами делали Марго немного таинственной и загадочной. Горделивая посадка головы, умение вести себя за столом, безукоризненное знание этикета – все это в совокупности создавало барону эйфорическое ощущение, что наконец-то он встретил в своей жизни ту женщину, которая понимает его с полувзгляда. Изольда как-то сразу отошла на второй план. Верный себе даже в мелочах, Фридрих ни на минуту не сомневался, что ради Марго он не оставит семью, и все же, все же... Да боги с ней, с семьей! Сейчас все это не имело никакого значения. Барон шутил и смеялся. Впервые в жизни он не чувствовал, что нужно держать себя в узде. А Рита кивала головой и вставляла такие реплики, от которых у барона захватывало дух:
– Да, отец служил в армии Третьего Рейха. Да, именно он и есть тот самый легендарный генерал.
– Да, Марго ненавидит этих евреев и арабов, но придет светлый день и для Германии.
– Да, не стоит мараться в крови недоумков. Скоро недочеловеки сами уедут на свою этническую родину.
Фон Шлиссенбург не испытывал подобного блаженства вот уже лет пятнадцать. Это надо же, женщина, а как тонко умеет чувствовать!..
Потом «мерседес» мчался по шоссе. И Фридрих чувствовал на себе лучащийся добротою взгляд. Нет, таких людей просто не бывает! Рита – это ангел, посланный с небес, чтобы указать миру правильную дорогу.
В конце концов барон не выдержал и развернул машину.
Сначала Рита молчала, а потом спросила:
– Разве я давала вам повод?
Эта последняя фраза распалила в голове барона тлеющую страсть. Фон Шлиссенбург обернулся и тут же свернул с дороги на обочину. Это было неправильно, но барону в этот миг было плевать на все предписания и инструкции. Остановившись в поле, Фридрих обернулся к Рите:
– Я хочу тебя.
Это было пошло и грубо, но Маргарита почему-то не удивилась.
– Я люблю тебя. – Поправился барон и вдруг понял, почему Изольда вот уже три года не возбуждает его.
Все дело было в том, что Фридрих отделывался от жены дежурными фразами, не вкладывая в слова эмоции и силу своего желания. Сейчас, в машине с красивой женщиной, Фридрих испытал укол стыда за свое мужланство.
– Иди сюда, мое солнышко, – проворковал барон, презирая себя и распаляясь все сильнее.
Когда барон фон Шлиссенбург проснулся, то не обнаружил красотки в своих объятиях. Странно, обычно после любовных утех Фридрих принимал душ и читал на сон грядущий Агату Кристи. А тут все случилось утром, да еще вдруг позорно уснул. Правда, давненько с бароном не случалось такого бурного и страстного романа в машине. Барон вообще был традиционен, и супружеская кровать всегда была пределом мечтаний для любовных утех.
Фридрих кинулся за руль и погнал машину по полю. Сколько же он спал? Куда подевалась Рита? Она не могла далеко уйти! Или все же успела добраться до шоссе и уехать автостопом, как вонючие хиппи?
Барон вывернул «мерседес» на шоссе. Пусто.
Куда подевалась эта колдунья? В какую сторону она подалась? Как угадать?
Сердце грохотало в груди, рвалось наружу. Как тяжело потерять счастье, даже не успев его обрести.
Барон остановил машину, вышел на дорогу, привел себя в порядок, расчесался и нервно закурил. Упустить такую женщину! Это было самой большой и непростительной ошибкой в жизни Фридриха! Фон Шлиссенбург вдруг понял, что бросил бы Изольду и детей ради таких вот жгучих ночей.