За гранью реальности. Объяснение необъяснимого
Шрифт:
Как жить в игре? Выбирайте себе жизнь, выбирайте карьеру, выбирайте занавески на окна спальни. Хотите — учитесь на парикмахера. Хотите — на музыканта или закройщика. А можно стать биоинженером, следопытом, оружейником, бизнесменом, контрабандистом. И это все не пустые титулы: врач, леча больных, получает не абстрактный „опыт“, а непосредственно навыки лечения. Чтобы он смог делать новые лекарства, нужно поднабраться опыта в химии. А чтобы заняться еще и работой с животными, извольте поучиться совсем другим наукам из области следопыта. В общем, система получилась сложная и несколько запутанная — игровой мир завязан на сотни, тысячи действий, каждое из которых связано только со своей тематической ветвью. Но зато получился настоящий мир, который живет и развивается, заставляя
Вся экономика завязана на живых игроков. То есть купля-продажа и обмен товарами происходит только между ними. Никаких тебе абстрактных „компьютерных“ магазинов, где программа-покупатель всегда купит твою вещь по фиксированной программистами цене. Нет. Игрок должен реально оценивать, что и как он добывает или создает, и надо ли это кому-либо еще. Все профессии завязаны друг на друга — конструктор роботов не может жить без электроники и бронепанелей, которые делают ремесленник и доспешник. Сам доспешник не может работать без продукции опытного работника с тканями, а тот в свою очередь нуждается в продукции биоинженеров. Не говоря уже о том, что шкуры, кости и мясо животных, необходимые почти всем, может поставить только опытный охотник, а вылечить психологические травмы, которым подвержены абсолютно все, нереально без посещений выступлений музыкантов и танцоров. Которые не против намекнуть, что им тоже хочется кушать.
А кушать, кстати, готовят мастера-повара, тоже не собирающиеся кормить народ элитными блюдами бесплатно, но при этом зависящие все от тех же охотников и рыболовов. Ну и, наконец, где брать дома, общественные здания и мебель для их украшения, как не у архитекторов?
Притом одному человеку освоить более двух, ну, максимум, трех профессий нереально — разум персонажа все-таки ограничен. Так что приходится всем взаимодействовать друг с другом, налаживать деловые связи и знакомства, собираться в группы и гильдии. А собираться есть кому: на начало третьего месяца после запуска проекта в „Галактики“ играло… двести семьдесят пять тысяч человек!
…Прошу прощения, что пришлось слишком много времени уделить описанию игрового мира „Галактик“, но без этого трудно понять, почему игра так захватывает. Впрочем, все равно для описания всего разнообразия, созданного Sony и Лукасом, потребуется написать отдельную книгу. Увы и ура, им действительно удалось создать рукотворную виртуальную реальность!
Так что мое намерение побаловаться недельку и бросить потерпело полный крах. Первым делом меня подкосило желание всякого пионера нового мира — сделать что-то необычное. Благо игра существовала еще менее месяца, и до массы идей народ просто не успел додумался. Будучи журналистом, я решил открыть первую реально действующую в этом мире газету. Сказано — сделано. И вскоре на моей планете появилось еженедельное издание „Татуин Таймс“, первые выпуски которого пришлось, конечно, полностью писать самому. Постепенно окружающие прониклись идеей, пошли материалы от „фрилансеров“, появились собственные корреспонденты в разных уголках Вселенной. Потекли деньги от подписки и пожертвований меценатов.
Вот только времени на все это катастрофически не хватало. Пока Рейегар (моя виртуальная ипостась) жил полнокровной жизнью не менее пяти-шести часов в сутки, мое первое „я“ на планете Земля как-то потихоньку угасало. Ведь чтобы выделить 5–6 часов в сутки игре, приходилось отказывать себе в сне, в полноценном обеде, в общении с семьей, убегать тайком с работы, ведь на работе нет достаточно мощных компьютеров…
Поначалу я находил себе красивое оправдание — развитие игровой газеты поднимет мой престиж среди западных журналистов (это, кстати, в определенной степени удалось) и заодно даст хорошую практику в написании англоязычных материалов. Но с течением времени эти отговорки становились все менее убедительными. Зато убеждали куда больше вечно красные глаза, которые я видел в зеркале, сброшенные пять кило веса, а также утрачиваемый интерес к миру реальному. Жена проклинала компьютер, Интернет и газету „Татуин Таймс“ вместе со мной (виртуальным). Начальство стало очень недобро коситься. И самое страшное — совсем не оставалось сил на любое реальное творчество. Бумаги на работе стали сухими и примитивными, статьи для журналов просто перестали писаться. Заглох процесс работы над давно лелеемой книгой. „Галактики“ высасывали все без остатка. Все эмоции, все чувства, вся тяга к развитию и самореализации уходили туда, становилось частью моего второго „я“ — Рейегара. Мне реальному от этого перепадали лишь крупицы.
Зато внутриигровой успех был налицо. Я-Рейегар стал неплохим мастером, мой магазинчик приносил регулярную прибыль, исправно работали фабрики. Газета приобрела популярность и аудиторию, постоянно расширяя число подписчиков. Мой „дом“ стал посещаемым местом, и в парадной комнате, обставленной мягкой мебелью, часто собирались гости. Появились мысли о расширении деятельности на соседние галактики.
Жизнь меня-реального при этом пропорционально угасала. Редакторы перестали интересоваться моими журнальными проектами, иссяк источник гонораров. В семье повисла атмосфера мрачного неодобрения и натянутости. Да и глаза в зеркале ясно намекали, что скоро им от такой жизни — к окулисту.
Моя жизнь на Татуине кипела, жизнь на Земле постепенно остывала и покрывалась пыльной коркой. Не знаю, чем бы закончилась моя первая, земная жизнь. Позорным увольнением с работы?.. Самоубийством на почве нервного истощения (а такие прецеденты в массовых играх уже бывали неоднократно)?.. Разводом?.. Нет, пожалуй, вряд ли самоубийством: мертвые не играют, а играть мне хотелось (больше, чем жить!).
Перспективы вырваться были мизерны: почти каждый день разработчики добавляют в мир игры что-то новое, улучшая и выправляя его. Вот-вот появятся транспортные средства и ездовые животные. А в следующем году — личные космические корабли и новые планеты. Как тут вырваться? Как извлечь из себя щупальца этой реальной „Матрицы“, на которую нет и не будет Нео?
Развязка была скорой: рубить — так с плеча. Утром одного из бесконечно похожих дней я вошел на русский форум игры и пригласил своих игровых друзей из России на раздачу накопленного имущества. Дом, фабрики и шахты были отписаны милой девушке из Омска, только начинающей карьеру мастера-ремесленника. Накопленные деньги, ресурсы и вещи разошлись по остальным партнерам охот и рыбалок. Были написаны прощальные письма, оставлены подарки бывшим клиентам, и Рейегар покинул мир „Звездных Войн“.
Впрочем, покинуть его совсем и сразу не удалось — еще два или три дня я иногда заходил в теперь уже не мой дом, смотрел, как в нем передвигается мебель, как друзья разбирают подарки, как пробегающие мимо знакомые печально машут рукой. Меня даже назвали „привидением дома Рейегара“ — очень меткое определение. Газету, конечно, пришлось закрыть.
Даже жена, невзлюбившая игру по вполне понятным причинам, глядя на мое осунувшееся лицо, была готова отказаться от своих слов и согласиться с продолжением моего пребывания в другой вселенной. Ведь я покидал свой дом, своих домашних животных, своих соратников по газете, с которыми столько пережил. Совсем забыл сказать — в этом мире шла гражданская война, и мне было совсем небезразлично, наши победят или враги!..
Да, мне удалось восстановить почти все, что я упустил в первой жизни за счет успехов во второй — я раздал долги, выполнил накопившиеся обещания. Даже написал пару статей и вновь уселся за книгу. Стало веселее в реале — снова начали звонить и писать забытые друзья, обратил внимание на жену.
Да, соскочить с цифровой иглы мне удалось. Осталось только продать красивую коробочку с уникальным ключом доступа к счету — и все, Рейегар уйдет из мира навсегда. Вот только иногда нет-нет, да и долбанет мысль — а ведь я совершил предательство! Я убил одну из своих жизней ради другой — вторую ради первой. И я не уверен, что первая мне нравится больше, ведь я ее не выбирал, меня в ней родили, не спросив. А вторую жизнь я строил сам. Это как друзья и родственники. Последних мы не выбираем, а в друзья берем тех, кто ближе по душе. Я всегда ценил дружеские связи превыше родственных, цивилизованные — превыше родоплеменных. Поэтому я не уверен, был ли я прав…»