За гранью снов
Шрифт:
– А ты, - перебил его тот.
– Убирайся из моего дома, чтобы я тебя здесь больше не видел. Никогда! Понял?
– Послушай меня...
– Заткнись, твою мать!
– заорал Штефан, кинувшись к Кариму и едва не набросившись на него с кулаками.
– Не вынуждай меня вышвыривать тебя на улицу, Вийар!
Карим замолк, бросил быстрый взгляд на Кароллу, отчаянно сопротивляющуюся и желавшую возразить.
– Что будет с ней? –
– Это не твоя проблема, - злобно скривился Штефан, бросив еще один презрительный взгляд на девушку.
– Моя, - упрямо зашипел Карим.
– Она получит наказание?..
– Это не твое дело! – сквозь зубы выговорил Штефан, уже не глядя на Кару и боясь сорваться.
– Убирайся!
– Я не уйду без нее, - заявил Вийар, пристально глядя Кэйвано в глаза, и всем своим видом показывая, что не собирается отступать.
– Это с ней ты не уйдешь, - бросил Кэйвано.
– Штефан...
– Максимус!
– рявкнул Штефан, и Ищейка, будто по мановению волшебной палочки, возник рядом с ним.
– Отведи ее в подвальные помещения и приготовь всё, что необходимо, - кивнул он на девушку.
– Штефан, - проронила Кара тихо, но твердо. – Послушай...
– Максимус, ты меня слышишь!? – игнорируя девушку, заорал Штефан.
– Для чего, господин? – будто опомнившись, спросил Ищейка, глядя то на Князя, то на Кароллу.
Штефан пронзил его заледеневшим взглядом серо-голубых глаз. И тому всё становится ясно. Ни один мускул на его лице не дрожит, лишь губы плотно сжимаются, а вот глаза... они кричат во все горло. Но сам Ищейка остается равнодушным и безмолвным свидетелем расправы над провинившейся рабыней.
– Я понял, - коротко бросил Максимус и, подхватив сопротивляющуюся Кароллу на руки, быстро укутав ее в какую-то одежду, прикрывая наготу, вышел вместе с ней из комнаты.
– Нет, Штефан, - проговорила она, едва дыша. – Штефан!.. – а потом провалилась в небытие.
– Я ней не спал, Штефан! – выдал вдруг Карим, но Кэйвано его уже не слушал, невидящим взглядом рассматривая постель, на которой только что совершилось преступление. Его смерть. Смерть светлого его.
– Штефан, ты что задумал? – закричал Карим, взглянув в спину Ищейки. – Ты что, твою мать, задумал?!
– Это не твое дело, повторяю еще раз, - спокойно проговорил Штефан, оторвав взор от смятых простыней.
– Ты будешь ее пытать? Бить? Штефан!? – заорал мужчина, бросаясь к Князю. Но тот оставался безумно равнодушным и монотонно спокойным. Холодный, как лед, непоколебимый и бесчувственный, каким был всегда. Каким его знали все. Кроме той, что совершила преступление.
– Продай ее мне, - выкрикнул Карим. – Если тебе она не нужна... больше, продай ее
Лицо Кэйвано исказилось яростью, глаза потемнели, превратившись в черные точки. Ничего хорошего ждать от него после такого взгляда не приходилось. Вийар нахмурился. Игра выходила за правила.
– Так хороша в постели? – грубо спросил Штефан, презрительно усмехнувшись.
Карим молчал, тяжело и рвано дыша. Сказать было нечего. Да и что говорить? Ситуация выходила из-под контроля, грозясь перейти в разрушительное бедствие вместо небольшой проблемы.
– Штефан, - позвал Карим Князя, но тот окатил его вызывающим презрением.
– Ты ее не получишь, - глубоким шепотом, злобным, завораживающе опасным, низким выговорил Князь. – Никогда, - и стремительно вышел из комнаты, бросив слугам, которые застыли в коридоре: - Господин Вийар желает уйти. Помогите ему вспомнить дорогу.
– Штефан, сукин сын! – закричал Карим, понимая, что ничего не может исправить.
– Штефан!
– Ты получил то, что хотел, Вийар, - обернувшись к нему, бросил Князь. – Ты удовлетворился? – губы его дрогнули. – А я – нет. И я собираюсь исправить это упущение.
И быстрыми летящими шагами направился в сторону лестницы, ведущей в подвальные помещения.
27 глава
Как умирают чудеса
Я не знала, как это случилось, но я стала ему верить. Не просто на словах, лишь бы дать слово, чтобы он оставил меня в покое, а по-настоящему верить. Я чувствовала изнутри это доверие. Я никогда никому не верила до него. В детском доме не приходилось полагаться ни на кого, кроме себя, там правил вой закон – закон выживания. Принцип естественного отбора вряд ли кого-то может сделать друзьями. А после я стала с осторожностью и тихим вниманием относиться к людям, замечая их поведение, отмечая какие-то нюансы и делая для себя определенные выводы. У меня были знакомые, даже друзья, но не так много и не такие близкие, чтобы можно было им довериться. К тому же меня считали какой-то... не такой, будто не от мира сего девочкой, а немногословность и услужливая исполнительность прочно укрепили это уверение в тех, с кем мне приходилось общаться.
Но с ним я чувствовала себя, как рыба в воде. Как я это произошло, я не знаю, но я верила ему. Верила в чудо, которое он мог мне предоставить. Он уже делал это, и не раз, просто сам не догадывался об этом. В нем было много того, что мне не нравилось, что я категорически не допускала, но отрицать тот факт, что с ним мне было комфортно, не стоило и пытаться. Я ощущала себя защищенной. Он сделает всё для того, что защитить меня от других. Но в то же время, единственный, кто сможет меня уничтожить, это он сам.