За гранью

Энтони Марк

И в это мгновение он услыхал звон колокольчиков.

Звук был слабым и отдаленным, но на диво ясным и прозрачным. Чем-то он напомнил Уайлдеру перезвон бубенчиков на мчащихся зимней ночью санях. Он опустил руку и склонил голову на плечо, прислушиваясь, но не услышал больше ничего, кроме заунывного посвиста ветра, шныряющего среди гранитных скал. Он поежился и вспомнил о том, что ему давно пора быть в салуне. Что бы это ни было, оно бесследно исчезло, если только ему вообще не померещилось. Трэвис выждал еще мгновение и со вздохом зашагал обратно к грузовичку.

Ветер внезапно сменил направление и донес до ушей Уайлдера мимолетный, но отчетливо различимый

обрывок музыкальной фразы. Он вздрогнул и резко обернулся. Музыка снова смолкла, но на этот раз ему удалось засечь направление. Взгляд его скользнул по заросшей побуревшей сухой травой пустоши и остановился на почерневших руинах в нескольких сотнях ярдов от дороги. "У тебя нет на это времени, Трэвис", - мелькнуло в голове, но он уже шагал, не разбирая дороги, наискосок через поле, засунув озябшие руки в карманы дубленки.

Минуту спустя он стоял под обгоревшими стенами приюта, заслонившими от обзора порядочный кусок прозрачно-синего небосвода. Никогда прежде он не подходил к развалинам так близко. С этого расстояния ряды окошек казались уже не пустыми зияющими глазницами, а скорее разинутыми в безмолвном крике ртами. Лишайники, словно струпья, густым слоем покрывали обугленные деревянные рамы. Даже спустя столько лет в воздухе ощущался запах гари едкий и угрожающий. Трэвис задержал дыхание и прислушался. Только ветер, тишина и ничего более.

Он продрался сквозь ломкие заросли сухого чертополоха и обошел коробку с торца. По ту сторону он заметил еще пару строений. Они находились достаточно далеко от главного здания и не пострадали от огня. Унылая серая краска на стенах давно облупилась и слезала клочьями, но двери были закрыты и заперты массивными засовами. Судя по всему, здесь раньше было что-то вроде склада. Узкий проход между строениями походил на аллею. Что-то мелькнуло в глубине, или ему показалось?

Трэвис шагнул в проход и в конце его разглядел кучу проржавевшего металлолома и старую бочку. Никого живого он не обнаружил. Он уже собирался повернуть обратно, как вдруг прямо у него под ногами что-то блеснуло. Присев на корточки, Уайлдер принялся исследовать четко отпечатавшиеся на влажной почве следы. Некоторые успели наполниться водой - отблеск света в такой лужице и привлек его внимание. Углубления в грунте определенно были сделаны раздвоенным оленьим копытом. Ничего необычного: сотни оленей безбоязненно бродили по всей долине. Пожав плечами, Трэвис поднялся и хотел было повернуть обратно...

В этот раз колокольчики звенели гораздо громче. И гораздо ближе.

Уайлдер резко развернулся на звук. Есть! Что-то шевельнулось около бочки - что-то живое, он не мог ошибиться.

– Эй, кто там?
– позвал он охрипшим голосом, но ответа не получил. Он сделал шаг вперед. Потом еще шаг. Тени сгустились вокруг, и новый звук прорезал пространство - новый звук, больше всего похожий на... на смех? Высокий и вибрирующий, могущий с равным успехом принадлежать ребенку и старухе. Дождевая бочка внезапно начала раскачиваться из стороны в сторону, а потом завалилась набок. Скопившаяся в ней темная, как кровь, вода хлынула на землю.

Сердце в груди Трэвиса екнуло и сжалось. Он попятился назад. Снова этот дурацкий издевательский смех. Он закусил губу, чтобы не закричать, повернулся и побежал прочь.

Неожиданное препятствие, возникшее на пути, заставило Уайлдера резко затормозить. На этот раз он не сумел удержать крика. Отступив на пару шагов, он в страхе поднял голову.

– Могу я быть чем-то полезен, сынок?

Преградивший Трэвису дорогу незнакомец

выглядел таким старым, как будто лет на восемьдесят пережил собственные похороны. Его потраченный молью черный костюм архаичного покроя с высоким стоячим воротничком мешком сидел на долговязой, костлявой фигуре, больше напоминающей ходячий скелет. Из-под сюртука выглядывала некогда белая, а ныне пожелтевшая от бесчисленных стирок сорочка, стянутая на горле обвисшим веревочным галстуком. Старик поднял руку и придержал свою широкополую шляпу, которую чуть было не унесло внезапным порывом ветра.

– Я спросил, могу ли я быть чем-то полезен, сынок, - повторил незнакомец.
– Прошу прошения, но ты выглядишь таким же бледным, как Лот после бегства из Содома. По-моему, ты нуждаешься в помощи, сынок.

Голос его звучал сухо и монотонно, как шорох змеиного брюха по песку, но неприятное впечатление несколько скрадывалось отчетливо выраженным южным акцентом. Это был голос, внушающий одновременно ужас и преклонение. Губы старика раздвинулись в гримасе-улыбке, обнажив крупные зубы такого же тускло-желтого цвета, как его сорочка. Из-под кустистых бровей сверкнули вдруг черными угольками неожиданно молодые глаза.

– Ты не похож на глухонемого, сынок, - заметил незнакомец, так и не дождавшись ответа.
– Ты ведь умеешь разговаривать, не так ли?

Трэвис ухитрился кивнуть.

– Со мной все в порядке, - выдавил он наконец.
– Там, у сарая, кто-то напугал меня. Олень, наверное, или какое-то другое животное.

Инстинкт подсказывал ему как можно скорее убираться отсюда. От одного только вида этого типа с мертвецкой ухмылкой и пергаментной кожей Трэвиса жуть охватывала. Бродяга, не иначе, - если судить по одежке. Да и сам старик какой-то ненормальный. Не то чтобы агрессивный, но определенная угроза рядом с ним ощущается.

Трэвис сглотнул слюну.

– Послушайте, мне пора идти. Я... мне нужно кое-что сделать.

Незнакомец несколько мгновений не сводил с него изучающего взгляда, потом кивнул:

– Ты прав, сынок. Тебе действительно предстоит многое сделать.

Уайлдер ничего не ответил. Он поспешно проскочил мимо зловещей фигуры и рванул во весь дух через поле, не оглядываясь и глядя только под ноги. Слепое везение привело его прямо к грузовичку. Он забрался в кабину и только тогда позволил себе оглянуться назад. Человек в черном не сдвинулся с места. Он так и стоял на фоне обугленных стен приюта посреди колышащейся волнами сухой травы, одной рукой придерживая от ветра шляпу. Взгляд его был устремлен к горизонту, как будто эти маленькие пронзительные обсидиановые глазки провидели приближение чего-то неведомого и страшного, недоступного взорам простых смертных.

Трэвис поежился, захлопнул дверь и повернул ключ зажигания. Пикап завелся и, стреляя гравием из-под колес, послушно выехал на дорогу.

Сейчас, когда напряжение спало и он вновь сосредоточился на управлении машиной, произошедшее с ним уже не казалось Уайлдеру чем-то из ряда вон выходящим. Он даже рассмеялся, припомнив, как испугался безобидного оленя, случайно опрокинувшего бочку с дождевой водой, и бродягу-старика в черном личность хотя и своеобразную, но наверняка тоже безвредную. Что касается звона колокольчиков, то он скорее всего ему попросту померещился. В противном случае оставалось только предположить, что у него поехала крыша, но такой вариант Трэвис отказывался рассматривать даже чисто теоретически. Он прибавил газу и принялся насвистывать сквозь зубы в такт музыке, льющейся из радиоприемника.