За гранью
Шрифт:
– Это нечестно!
– Для тех, кто нас преследует, понятия чести не существует.
Трэвис тщетно пытался избавиться от нарастающей паники. Во рту пересохло, к горлу подкатил ком. Ему мерещится, или он в самом деле видит в приближающемся свечении черные нечеловеческие фигуры?
Мелия скрестила руки и с яростью взглянула на Фолкена.
– Ладно, твоя взяла! Сделаем крюк все вместе. Но если опоздаем к началу Совета, я тебе этого никогда не прощу, так и знай!
– Знаю, знаю, - ухмыльнулся бард.
Они повернули назад, добрались до стоячих камней у обочины
52
До самого рассвета они пробирались на восток, все дальше углубляясь по ненадежным козьим тропам внутрь горного массива. Каждый раз, когда мерин спотыкался о невидимый во мраке камень, Трэвис с замирающим сердцем судорожно цеплялся за гриву. На затянутом тучами небе не было видно ни луны, ни звезд, но Мелия, похоже, видела в темноте не хуже кошки. Именно она возглавила отряд, с поразительной уверенностью направляя кобылу туда, где имелось хотя бы некоторое подобие дороги. Остальные кони, которым предоставили полную самостоятельность, отпустив поводья, следовали за ней. Время от времени Трэвису казалось, что он видит впереди горящие янтарным огнем глаза, но это вполне могло оказаться обманом утомленного зрения.
Сначала, пока они ехали по тропинке, ведущей от тракта к горам, он ежеминутно оглядывался назад, страшась увидеть настигающее их облако бело-голубого сияния. Но за спиной было темно, а о том, куда подевались преследователи, оставалось только гадать. Кончилось тем, что страхи отступили, вытесненные навалившейся усталостью. Трэвис сам не заметил, как провалился в ватную дремоту, сквозь которую с трудом пробивались звуки цокающих по камням копыт.
Он пробудился внезапно и ошалело затряс головой, услышав совсем рядом приглушенные голоса.
– Понятия не имею, как тебе удалось замести следы, но сработало великолепно.
– В голосе Фолкена звучало непритворное восхищение.
– Не думаю, что теперь они нас отыщут.
– Далеко еще добираться?
– В вопросе Мелии сквозило тревожное нетерпение.
– Нет. Насколько я могу судить, мы почти на месте. Правда, прошло уже много лет с тех пор, как я заезжал сюда в последний раз. Очень много лет, задумчиво добавил бард.
– Может, стоит сделать привал?
– Лучше не надо. Отдохнем, когда доберемся. Так будет безопасней.
Трэвис растерянно моргнул, только сейчас сообразив, что различает окружающие предметы. Непроглядный мрак сменился неярким серебристо-жемчужным свечением, сквозь которое проглядывали размытые очертания скал и горных вершин. Тропа, едва различимая под ногами лошадей, привела их сначала к перевалу между двумя остроконечными пиками, а затем начала спускаться в долину, со всех сторон окруженную лесистыми склонами. Порыв свежего ветра проник в нее с перевала по пятам путешественников и в считанные мгновения изорвал в клочья туманную пелену. Сквозь поредевшую дымку празднично блеснули золотом первые лучи восходящего светила.
И тут они увидели ее. Окаменевшим часовым высилась она на вершине холма в центре долины, сияя первозданной белизной. Не сговариваясь, они остановили коней и в восторге замерли, словно боясь спугнуть сказочное
Даже в частично разрушенном виде башня выглядела потрясающе. Безупречно гладкие стены цвета слоновой кости взмывали на фантастическую высоту, плавно переходя в длинный изящный шпиль. Поверхность их не портили ни зубцы, ни карнизы, ни бойницы, ни что иное, способное нарушить совершенную гармонию и симметрию ее форм. Но по мере приближения становилось все виднее, что равнодушное время не пощадило изумительное творение неизвестных создателей и внесло свои коррективы в воздушные пропорции. Вершина шпиля, которой полагалось, по замыслу архитекторов, заканчиваться остроконечной иглой, обломилась; зазубренные края облома стыдливо щерились в небо искривленными клыками. Груды каменных осколков и щебня у подножия башни густо поросли мхом и сорняками. Нижнюю часть, словно вены, густо оплетали иссохшие плети плюща.
В морозном горном воздухе пар от дыхания Трэвиса мгновенно застывал, превращаясь в похожие на призраки облачка.
– Куда мы попали, Фолкен?
– спросил он.
Ветер взъерошил тронутые сединой черные волосы барда.
– Раньше это место называлось Белой башней, - ответил тот с непривычной грустью в голосе.
– Здесь находилась цитадель Рунных Вязателей - один из трех бастионов рунной магии, воздвигнутых около семи веков тому назад, вскоре после падения Малакора, учениками и последователями повелителей рун.
– Повелители рун?
– навострил уши Трэвис, подъезжая поближе к вороному Фолкена.
– Фаленгарт не знал более могущественных магов, чем повелители рун, продолжал бард.
– Они ушли, и вместе с ними ушло тайное знание, которое вряд ли когда-нибудь вернется. Но кое-кому из учеников и магов низших ступеней удалось уцелеть. Бежав из Малакора, они построили в изгнании три Рунные башни - соответственно числу трех основных направлений рунной магии: чтения, вязания и разбивания рун.
– И что же с ними случилось потом?
– Белая и Черная башни пали столетия назад, и с тех пор искусства вязания и разбивания рун стали недоступными. Сохранилась только Серая башня, но сила обитающих в ней рунных мастеров - лишь бледная тень былого могущества. Самые искусные из них не в состоянии ныне прочитать и десятой доли начертанного на Рунном камне в основании Серой башни, а ведь это всего один из Девяти камней, созданных повелителями рун в незапамятные времена.
Последние слова бард произносил уже чуть слышно. Заметив его состояние, Мелия мягко положила руку ему на локоть.
– Не надо, Фолкен, - сказала она.
– Ты же знаешь, подъем всегда сменяется упадком, а расцвет заканчивается увяданием. Таков закон нашего мира. Таков он и для любого другого мира.
Сумрачная усмешка тронула губы барда. Он пожал плечами, как бы говоря: "Я знаю", но неизбывная печаль в его голубых глазах не ушла окончательно, а лишь отступила на время.
– Ну все, хватит прохлаждаться, - проворчал он нарочито грубым тоном.
– Нам еще нужно подыскать место для лагеря. Если я в самое ближайшее время не получу очень большую кружку очень горячего и очень крепкого мэддока, то очень сильно разозлюсь!