За каждую пядь земли...
Шрифт:
Комкор приказал начальнику штаба вместе с начальниками родов войск, а также отделу пропаганды в течение ближайших двух часов составить (соответственно) план вывода соединений и план партийно-политических мероприятий на этот период.
— Главное, товарищи, спокойствие, деловая атмосфера, четкость и дисциплина, — подытожил Фекленко. — Работайте без суеты, как обычно. У меня все. Прошу приступать к делу.
Мой заместитель полковой комиссар Н. В. Емельянов ушел составлять план, а мы с генералом уединились в кабинете. О многом переговорили тогда с ним. Сначала, конечно, о возможном нападении Германии. Мы понимали, [9] что войны не избежать: слишком много фашистская Германия прибрала к рукам богатств у народов Европы; захватила и использовала для накопления оружия мощнейшие заводы Франции, Бельгии, Чехословакии, Австрии и других государств; отмобилизовала войска, которые приобрели уже солидный опыт ведения боевых действий против первоклассных по тому времени армий. Упоенные успехом, подталкиваемые империалистами всех стран, Гитлер и его камарилья могут пойти на любую авантюру...
Немало времени в нашей беседе занял анализ состояния боеготовности и боеспособности, укомплектованности личным составом и боевой техникой каждой дивизии и корпусных частей. Накануне в танковых и мотострелковых полках прошли ротные и батальонные тактические учения. На большинстве из них мы оба были и могли поэтому объективно оценить, каких результатов можно ожидать от каждой части в случае ввода ее в бой.
Главное внимание на учениях уделялось: слаживанию подразделений при выполнении задач в различных видах боя, в первую очередь в наступлении; выработке и совершенствованию навыков у командиров и работников штабов в организации боевых действий в условиях местности, характерных для западных приграничных областей Украины; непрерывному и умелому управлению подразделениями в бою; отработке взаимодействия с мотострелками, артиллеристами, другими приданными и поддерживающими средствами усиления.
Учения выявили не только положительные, но и отрицательные стороны, которые были присущи боевой подготовке войск корпуса в ходе формирования. В частности, повсеместно отмечались упущения в организации связи и разведки противника, а также в управлении подразделениями при решении внезапно возникающих задач в условиях резко меняющейся обстановки. Недостаточной была и натренированность личного состава для действий в экипаже, расчете, отделении, взводе. Словом, не хватало каких-нибудь двух-трех месяцев, чтобы все у нас было в порядке...
Вскоре после отъезда представителя округа, примерно в полдень, в штаб корпуса поступило письменное распоряжение штаба КОВО о передислокации соединений в запасные районы. Его тут же продублировали командирам соединений и корпусных частей. Вечером обе танковые и моторизованная дивизии оставили зимние квартиры в [10] Бердичеве, Житомире, Виннице и вышли в назначенные районы сосредоточения.
Уже в сумерках мы с генералом Фекленко догнали на марше полки 43-й танковой дивизии. Отрадно было видеть, что во всех колоннах четко соблюдалась дисциплина марша: боевые машины, автотранспорт, тракторы-тягачи артполков с орудиями на крюке двигались на установленных дистанциях; на головных машинах с флажками и фонарями в руках сидели наблюдатели, исправно передававшие сигналы управления движением; на изгибах дорог и развилках действовали регулировщики. Строго соблюдалась светомаскировка.
Неплохо была организована и комендантская служба. Колонну каждой части на конечных пунктах сосредоточения встречали специально выделенные командиры, которые указывали места расположения штабов, батальонов и даже рот. Поэтому и марш, и размещение частей прошли без малейших происшествий.
В лесной избушке — штабе дивизии нас встретил комдив 43-й танковой полковник И. Г. Цибин. После его короткого доклада генерал Фекленко предложил пройтись по полкам. Вместе с Цибиным и начальником отдела политической пропаганды дивизии полковым комиссаром А. В. Погосовым мы побывали в танковых, мотострелковых и артиллерийских подразделениях. И всюду чувствовалась высокая организованность, образцовая дисциплина. Я далек от того, чтобы расточать похвалы командирам, которые добились этого в короткие сроки. Однако не могу не упомянуть, как четко отдавались и исполнялись команды, как под надежным прикрытием деревьев на довольно просторных, умело выбранных для паркования полянах, к которым вели расчищенные от валежника просеки, устанавливались танки, бронемашины, автомобили, орудия и минометы. Причем не пострадало ни одно деревцо, хотя в лесу было довольно темно.
К двум часам ночи сосредоточение частей закончилось. До утра личному составу было приказано отдыхать. Возвратившийся в штаб корпуса полковник Девятов доложил, что и в Житомире, и в Виннице вывод соединений прошел так же успешно.
В течение следующего дня в районы сосредоточения войск небольшие колонны автотранспорта вывезли склады с продовольствием и боеприпасами. На зимних квартирах согласно приказу командира корпуса остались лишь [11] штабы да дежурные подразделения — точь-в-точь как это всегда делалось во время учебных выходов в поле.
Два дня под руководством командиров личный состав занимался проверкой материальной части вооружения и боевой техники, устранял выявленные в ходе марша неисправности. Опыт лучших подразделений и отдельных воинов тотчас же распространялся агитаторами и отражался в стенной печати.
К вечеру 21 июня командиры дивизий и корпусных частей доложили о полной боевой готовности. То, что соединениям корпуса, которые, по существу, еще не закончили формирования и сколачивания подразделений, оказалось по плечу решение этой ответственной задачи, в значительной мере явилось итогом большой и целенаправленной партийно-политической работы, проведенной накануне политаппаратом.
Как и все политработники отдела политической пропаганды и офицеры штаба корпуса, я в эти дни выезжал в ближние и в дальние гарнизоны, находившиеся западнее Житомира и Винницы. Во всех первичных партийных и комсомольских организациях были проведены собрания, посвященные авангардной роли коммунистов и комсомольских активистов в боевой подготовке. О возможных осложнениях во взаимоотношениях с фашистской Германией мы говорили осторожно, но как о вполне реальном факте.
И надо сказать, люди почувствовали приближение грозных событий. У бойцов и командиров заметно повысилось чувство личной ответственности за состояние дел в экипаже, расчете, во всем подразделении или части. Повсюду наблюдалось оживление, резко повысилась активность воинов. Теснее стало общение командиров и начальников с подчиненными. Люди словно преобразились за последние дни: подтянулись и внутренне собрались, повысилась исполнительность, целеустремленность и настойчивость в решении служебных вопросов.
Стоял ли часовой на посту у площадки для паркования машин, у склада с боеприпасами, чистил ли боец винтовку, производилась ли выверка прицельных приспособлений орудия или танковой пушки — все выполнялось с особой тщательностью и прилежностью, с полным сознанием важности выполняемой в данный момент частной задачи для повышения боеспособности и боеготовности подразделения. [12]
В мотострелковой роте 40-го мотострелкового полка, которой командовал лейтенант Ф. Корнеев, я наблюдал такую картину. Бойцы с закатанными по локоть рукавами заканчивали ремонт двигателя бронемашины. Броневик сверкал чистотой. Даже при желании невозможно было найти где-либо следов грязи или копоти, хотя рота преодолела несколько километров по заболоченному лугу, прежде чем добралась до отведенного ей участка в лесу.
Бросалось в глаза и то, что всеми работами руководили младшие командиры: ни взводных, ни лейтенанта Корнеева в расположении роты не было.
— Где же ваши командиры? — поинтересовался я.
— Командиры взводов на инструктаже пропагандистов, а комроты вызван на совещание в штаб батальона, товарищ полковой комиссар! — четко отрапортовал старшина роты. И, как бы предупреждая последующие вопросы, уточнил: — Мы заканчиваем техническое обслуживание последней БМ-10. У нас младшие командиры и механики-водители хорошо знают материальную часть, товарищ полковой комиссар...