За красивые глаза

Воробей Вера и Марина

Каркуша лишь вздохнула и опустила голову.

– Ты посиди тут, я к нему зайду, ладно? – уже в дверях обернулась Незнакомка.

– Конечно, я вообще-то на минутку забежала…

– Олька, милая, привет, – сдавленным голосом произнес отец. Взгляд его был напряженным, лицо бледней, чем обычно. Чувствовалось, что он с трудом превозмогает боль.

«Господи! Чего я бы только не отдала, чтоб облегчить его муки! – с тоской подумала Ольга. – Пусть хоть часть его боли перейдет ко мне! Сделай же что-нибудь, Господи! Помоги моему папе!»

– О чем ты сейчас подумала? – спросил Юрий Алексеевич и, повернувшись набок, глухо застонал. Первый раз он не смог сдержаться при дочери.

– Да так, – ответила

Ольга. – Ни о чем.

– Знаешь, ты лучше сейчас уйди, – попросил папа. – Тем более, я слышал, к тебе Катя пришла…

– Хорошо. – Тыльной стороной ладони Ольга вытерла предательскую слезинку.

– И не вздумай тут сырость разводить! Ты же мне слово дала, помнишь?

– Помню, – кивнула Ольга и вышла за дверь.

13

Сколько раз Незнакомка пыталась представить, как она будет жить без папы, и ни разу из этого ничего не получилось. Ну, не могла она понять это, принять, осознать, смириться…

– Ты не слушаешь меня! – донесся до нее, как будто откуда-то издалека, голос Каркуши.

– Извини.

Катя была у Артема в больнице и на обратном пути решила зайти к подруге, поделиться новостями. Только что она рассказала, что Артему сделали промывание желудка, переливание крови и что-то еще. Сейчас он чувствовал себя, как говорят врачи, удовлетворительно.

– Представляешь, он ничего не помнит. Говорит, что провал в памяти наступил с того момента, как он оставил тебя в зале и ушел с этой Ириной. Там она, наверное, и подсыпала ему эту гадость.

– А ты рассказала, что было дальше? – лишь бы только не молчать, спросила Ольга.

Все мысли ее были сейчас об отце. Хотя, услышав, что с Артемом все в порядке, она вздохнула с облегчением. Все-таки она переживала о нем.

– Пока не стала, – ответила Каркуша и пояснила: – Врачи сказали, что ему нельзя волноваться, что он еще очень слабый. Они вообще не хотели меня пускать! Еле уговорила… Да! Как же я забыла! – хлопнула себя по лбу Каркуша.

– Что такое? – насторожилась Незнакомка.

– Выхожу я, короче, из палаты, вижу – мент стоит… Вы, спрашивает, Екатерина Андреева, сестра потерпевшего? Я, отвечаю. Он представился: «Оперуполномоченный Губин». Я почему запомнила: певец такой есть, Губин. Знаешь?

Ольга нетерпеливо кивнула.

– И давай меня расспрашивать: что да как?

– А ты?

– Рассказала, естественно, – с какой-то даже гордостью ответила Каркуша. – Выяснилось, что это не обычное снотворное, как эта Ирина нам с тобой заливала, а сильнодействующее. И если бы мы хоть полчаса еще протормозили или «скорая» приехала позже, Артемка вообще мог умереть, ясно? Так что теперь на нашу красавицу будет заведено уголовное дело, а нам с тобой придется давать свидетельские показания. Он, кстати, попросил у меня твои координаты.

– И ты дала? – недовольно поморщилась Незнакомка.

– Телефон дала, а адрес, сказала, что не помню, – виновато опустила глаза Каркуша. – Ты пойми, это же называется покушение на жизнь! – Она снова посмотрела на Ольгу.

– Но ведь она не собиралась его убивать! – возразила та.

– А откуда нам знать, собиралась или нет? Вот пусть и разбираются теперь, – голосом, не терпящим возражений, заявила Каркуша и, заметив, что Незнакомку не слишком радует перспектива давать свидетельские показания, поспешила ее успокоить: – Да ты не волнуйся. Ну, сходишь один раз в милицию. Я с тобой пойду. Зато этой Ирине будет наука.

Через три дня Юрия Алексеевича положили в больницу. Теперь он ослабел настолько, что обходиться без постоянного медицинского ухода не мог. Папа лежал в отдельной одноместной палате, в которой имелась еще одна свободная кровать, и Ольга иногда оставалась в больнице на ночь. Она приезжала сюда на велосипеде, специальным

замком приковывала его к отопительной трубе в холле, а потом, проведя весь день с отцом, поздно вечером, когда на улице уже было темно, садилась на своего железного коня и мчалась домой по ночным улицам. Ольга гоняла на велике уверенно и лихо. Она лавировала между машинами, а когда их не было, так разгонялась, что порой ей самой становилось страшно. Ветер свистел в ушах, а она все крутила, крутила педали и щелкала рычажком переключения скоростей. Но именно в экстремальном катании на велосипеде находила Ольга спасение в этот невыносимо трудный период своей жизни. В такие минуты, когда она развивала бешеную скорость (а это было возможно лишь в ночное время), Незнакомке удавалось, пусть на короткое время, уйти от своих грустных, безысходных мыслей. Сливаясь с велосипедом в единый организм (или механизм?), она будто растворялась в упругом воздушном потоке и ни о чем не думала. Порой, остановившись посреди дороги, Ольга обнаруживала себя далеко от дома, а иногда даже в совершенно незнакомом районе, среди чужих, безразличных к ее беде и совершенно одинаковых домов.

14

Так случилось и на этот раз. Будто опомнившись, Ольга резко нажала на тормоза. Раздался пронзительный визг. Она слезла с велика, оглянулась. Улица была незнакомой и пустынной. Сколько же она ехала? Полчаса? Час?

Внезапно Незнакомка ощутила сильный голод. Даже голова закружилась. «Неудивительно, – с каким-то отстраненным безразличием подумала она. – Я ведь сегодня ничего не ела. Только чай целый день пила». Она снова села на велосипед и поехала. Только теперь медленно, чтобы можно было разглядеть по пути горящие неоновым светом вывески. Наконец Незнакомка увидела именно то, что искала. «Сказка» – светились на одном из домов яркие оранжевые буквы, а рядом, справа, была изображена чашка с дымком. Подъехав ближе, Оля прочитала вывеску: «Кафе-бар». Несмотря на столь поздний час, кафе работало. Теперь требовалось найти что-то, к чему можно было бы приковать велик. Кроме фонарного столба, ничего подходящего Незнакомка не обнаружила. Впрочем, стальной жгут, которым был снабжен ее велозамок, позволял проделать эту операцию без особых хлопот.

Внутри кафе царил полумрак. Расположенные вдоль стены столики отгораживались друг от друга деревянными рамами, на которые была натянута легкая, наподобие шелка, ткань. Получалось что-то похожее на ширму, на каждой из сторон которой был изображен сюжет какой-нибудь сказки. Таким образом художник хотел, по всей видимости, оправдать название кафе. Ольга бросила рюкзак на стул и огляделась. Целая толпа то ли карликов, то ли троллей, нарисованных на ширме, смотрели на нее не слишком-то дружелюбно. На столике, застеленном зеленой скатертью, горел светильник в форме свечи. Проходя к стойке, Ольга обратила внимание на компанию из четырех человек, по-свойски расположившуюся за одним из столов. Состав компании был исключительно мужским. Парни вели себя довольно шумно и на ее появление отреагировали бурными возгласами, из чего Незнакомка сделала вывод, что ребята, видимо, не совсем трезвы. Еще за одним столом сидели парень с девушкой, остальных посетителей Незнакомка разглядеть не успела, но таковые в кафе имелись.

«Надо же! – с удивлением подумала Ольга. – Кто-то еще по кафе ходит! Наверное, они все живут где-нибудь поблизости…»

Прочитав меню, она остановила свой выбор на салате «Столичный», а подумав с минуту, купила еще два бутерброда – с сыром и колбасой. Но не успела Незнакомка сесть, как тут же, отделившись от веселой компании, к ней подошел один из тех парней.

– Не желаете ли присоединиться к нам, милая барышня? – стараясь казаться галантным кавалером, спросил он.

– Нет, спасибо, – ответила Ольга, принимаясь за салат.