За красными ставнями
Шрифт:
Все происшедшее, включая промежуток после нокаута, заняло три минуты.
Билл, машинально вытирая перчаткой левый глаз, стоял на краю ринга и тупо смотрел вниз. Альварес украдкой отсалютовал ему, коснувшись рукой полей шляпы. Если бы Морин Холмс присутствовала там, она бы поняла значение слова, которое Г. М. применил к Альваресу в магазине портного. Альварес принадлежал к давно исчезнувшей породе испанских конкистадоров, презирающих раны, отказывающихся сдаться, возможно, неблагоразумных, но в то же время самых отчаянных бойцов на земле.
Альварес без всякой суеты начал слезать со стола.
Билл Бентли медленно повернулся от края ковра, как будто размышляя о сложной проблеме, и вернулся к середине штабеля, но его ноги подкосились, и он упал лицом вниз.
Вскрикнув, Пола сбросила шерстяное пальто; ее хрупкая фигурка в желтом свитере и черных слаксах метнулась к импровизированному рингу. Она попыталась перевернуть Билла на спину. Ее муж был не в обмороке, а просто усталым и избитым. Перевернувшись собственными силами, Билл закрыл глаза от света. Пола бросилась ему на грудь, что-то быстро шепча и одновременно всхлипывая, так что разобрать можно было в лучшем случае одно слово из десяти.
— Я же говорил тебе, что все будет в порядке, — пробормотал Билл, хлопая ее по спине окровавленной перчаткой.
Сэр Генри Мерривейл, стоя сзади и мрачно думая о личном оскорблении, случившемся, когда ему пришлось упасть на знаменитое брюхо, при обычных обстоятельствах охарактеризовал бы эту сцену как тошнотворное тисканье.
В просторной комнате все еще было тихо и пахло порохом после выстрелов. Однако спустя секунду обладающий острым слухом Г. М. резко повернулся к мавританской арке, ведущей в кривой, вымощенный плитками коридор, откуда появился Альварес.
Теперь по нему бесшумно шла арабская девушка в сером бурнусе с плоским квадратным верхом, похожим на шапку университетского профессора. Лицо под темными влажными глазами прикрывала чадра, украшенная черным кружевом. В руке она держала серебряный поднос с медным кувшином горячей воды, коробкой с хирургической марлей, пластырем, аптечными пузырьками, ножницами и другими предметами.
Поняв, что девушка исполняет миссию сестры милосердия, Г. М. посмотрел в другую сторону от ринга. Альварес, соскользнув на пол, сел, прислонившись спиной к стене и мечтательно покуривая сигарету.
— Послушайте! — обратился к нему великий человек тоном пристыженного утенка Доналда. — Я не, мог вам сказать, так как судил этот чертов боксерский матч, но кивал вам, хотя для вас это вряд ли что-то значило. Сынок, пуля не задела ваше легкое, иначе вы не могли бы говорить так громко. — Облегчив душу, Г. М. продолжал более строго: — Тем не менее у вас скверное внутреннее кровотечение. Вас отправят в больницу, как только я найду теле… Эй! Вы не слушаете меня? О чем вы думаете?
Альварес, глубоко затянувшись сигаретой, закашлялся, выпуская дым.
— Я думаю о рыцаре из Ла-Манчи, — с горечью ответил он. — О том, как он мечтал о великих подвигах, но все над ним смеялись.
— Вот как? Тогда позвольте задать вам вопрос, — сказал Г. М. — На чьей стороне были бы вы — тех ослов, которые смеялись над ним, или отважного старого Дон Кихота?
— Дело не совсем в этом. Даже его Дульсинея…
— Ну, вашу вы скоро увидите. Ради бога, перестаньте ныть! Могу я что-нибудь для вас сделать?
Правая рука Альвареса, подносившая сигарету ко рту, застыла в воздухе.
— Да, — кивнул он, выпрямившись. — Благодаря Биллу мы поймали Колльера без стрельбы. Колльер, будучи самодовольным болваном, полагал, что это место полно его людьми, а не моими. Я должен найти Переса, а сил у меня осталось не так много, как вам кажется. Пожалуйста, поднимитесь на штабель и несколько раз крикните «Перес!» так громко, как только можете. Я через минуту к вам присоединюсь — хочу поздравить его.
— Вы останетесь на прежнем месте, сынок. Понятно?
Несмотря на мешающее брюхо, Г. М. снова полез на штабель.
Билл лежал на спине в центре ковра, прикрыв рукой глаза. Его лицо распухло, однако более серьезными оказались ушибы на теле.
Пола яростно спорила по-французски с арабской девушкой, из-за чисто истерической ревности не позволяя ей притрагиваться к Биллу.
— Пожалуйста, мадам, — тихим приятным голосом умоляла девушка. — Я прошу вас потому, что у вас дрожат руки. Посмотрите на них. А теперь посмотрите сюда! Рана над бровью не широкая и не глубокая. — Плеснула вода. — Мы промоем ее и добавим антисептик, чтобы не было заражения…
— Ой! Полегче!
— Илия не сделает вам больно, сэр. — Арабская девушка говорила на почти безупречном французском; ее чадра шевелилась при каждом слове. — Теперь приклеим пластырь… — Щелкнули ножницы. — И смажем целебным лосьоном, чтобы уменьшить боль…
— Ладно. — Пола нехотя поднялась с колен.
Г. М. так громко завопил «Перес! Перес!», что его, вероятно, слышно было на улице. Пола, повернувшись и увидев его, зарыдала у него на плече.
Этого следовало ожидать. С Г. М. постоянно проделывали такое даже абсолютно незнакомые женщины. Но он снова был застигнут врасплох.
— Боже всемогущий! — простонал Г. М., подняв глаза к потолку и разводя руками, дабы все видели, что он не имеет к этому отношения. — Пожалейте старика, куколка! У меня кошмарное давление! Альварес нарочно пытался снести мне башку пулей 45-го калибра, и мне пришлось хлопнуться на живот, который…
Слова Полы звучали более-менее членораздельно, хотя могли озадачить постороннего. Она каялась в собственной злобе и несправедливости. Хотя Билл надевает этот нелепый плащ и коническую шляпу, возясь с автомобилем, и шокирует бедного старого мистера Сент-Джона, ругая на чем свет стоит Мильтона, [105] Троллопа [106] и Шоу, она очень любит его. Но пару раз ей в голову приходили нелояльные мысли, будто Билл недостаточно агрессивен. А он тем временем нокаутировал чемпионов мира, обводил вокруг пальца поджигателей войны и стучал кулаком по столу…
105
Мильтон, Джон (1608–1674) — английский поэт.
106
Троллоп, Энтони (1815–1882) — английский писатель.