За кровь и деньги

Варди Натан

За годы работы в биотехнологиях Ротбаум был по-настоящему поражен тем, как устроен человеческий организм. Он восхищался связями и механизмами, цепными реакциями и взаимосвязью всего сущего. Он смотрел на организм как на элегантную биомеханическую машину, состоящую из деталей, молекулярных шестеренок, зубчиков и переключателей, которые можно включать и выключать. Эта машина подчиняется правилам, определяемым генетическим кодом и электрическими путями, в которых киназы играют важную роль, управляя клеточной активностью.

Анализируя влияние болезней на человеческую машину, Ротбаум сосредоточился на тех местах, где машина вышла из строя. "Рак - это всего лишь один из примеров того, как система по разным причинам

выходит из строя", - рассуждал он. Ротбаум использовал трансляционную науку, соединяя точки из различных дисциплин, таких как биология, химия и медицина, чтобы делать ставки на фондовом рынке на основе хлебных крошек клинических данных, которые питали его понимание того, что может заставить человеческую машину работать. Благодаря фотографической памяти и работе, которая заставляла его смотреть на на всю картину в целом, а не только на отдельные области медицинской науки, такие как лимфома, Ротбаум считал, что понимает человеческий организм не хуже, чем сами врачи, ученые и исследователи биофармы, если не лучше. Иногда он бывал резок с этими экспертами - например, когда Ротбаум заявил известному специалисту по генной терапии, что ничего не знает о генной терапии, чем привел в ужас Эдельмана, который организовал телефонный разговор между ними тремя.

Когда Ротбаум переключил свое внимание с тела на поведение человека, он иногда придерживался более циничного взгляда. Ротбаум считал, что людьми часто управляют их неуверенность в себе, ревность и корысть. Ротбаум также обладал глубокой паранойей, которая заставляла его быть крайне скрытным, даже по непрозрачным стандартам мира хедж-фондов. Он никогда не давал интервью прессе и не выступал на конференциях. Его благотворительные пожертвования были анонимными. Ни одна фотография Ротбаума не попала в Интернет.

Даже став очень успешным трейдером, Ротбаум отказался от привлечения средств инвесторов в Quogue Capital, отказавшись от больших комиссионных, которые сделали богатыми многих менеджеров хедж-фондов. Он построил торговую операцию, обладающую всей надежностью хедж-фонда, но без клиентов. Он не хотел иметь дело с клиентами или отвечать перед ними.

Ротбаум вкладывал только свои собственные деньги и не хеджировал свои возможности. Он владел всем. Логика его инвестиций. Решения, которыми они руководствовались. Риск и вознаграждение. Пока это были его деньги, это была его игра, и он никому ничего не должен. Деньги - и смелость их потерять - обеспечили ему независимость. Можно сказать, он верил в себя.

В маленьком мире биотехнологических инвестиций на Уолл-стрит гиперфит Ротбаум, с коротко подстриженными волосами на макушке и выбритыми до кожи боками, приобрел репутацию смельчака, который делал огромные и концентрированные ставки на лекарства, которые, по его мнению, должны были сработать. Учитывая всю работу, необходимую для правильного понимания и осуществления инвестиций в биотехнологии, он просто не мог понять, почему любой инвестор, занимающийся наукой о жизни, будет придерживаться заурядного подхода , предполагающего владение диверсифицированным портфелем акций. В отрасли, где большинство лекарств не приносят успеха, портфельная теория была игрой для лохов.

Инвестиционная деятельность Ротбаума достигла молниеносного успеха в течение первого десятилетия его торговли. Единственный раз неприятности возникли у него в 2008 г., когда федеральные регулирующие органы по ценным бумагам обвинили Ротбаума, которому тогда было сорок лет, в том, что он неправомерно сокращал , или делал ставку против, акций четырех биотехнологических компаний, продавая акции этих компаний и покрывая короткие продажи акциями, которые он купил в ходе размещения акций - это запрещено. Гражданский иск был частью широкомасштабной проверки, проведенной Комиссией по ценным бумагам и биржам, которая затронула многие хедж-фонды, включая Perceptive Advisors Эдельмана. Но поскольку Ротбаум инвестировал только свои собственные средства, он был назван в этом деле лично, в то время как во всех остальных случаях Комиссия по ценным бумагам и биржам называла только фирмы хедж-фондов, но не людей, стоящих за ними. Не признавая и не отрицая гражданских обвинений, Ротбаум заключил мировое соглашение с SEC и выплатил 782 902 доллара, заработанные им на сделках в 2005 году, а также штраф в размере 390 000 долларов. Затем он вернулся к работе.

Летом 2009 г., выслушав в своем офисе Боба Даггана и его команду, Ротбаум согласился принять участие в размещении акций Pharmacyclics, сделав небольшую инвестицию. Туральски убедил Эдельмана также инвестировать. По цене 1,28 долл. за акцию акции продавались очень дешево. Ротбаум и хедж-фонд Perceptive Эдельмана были двумя из пяти основных инвесторов, принявших участие в размещении акций.

В ходе размещения акций Pharmacyclics Дагган привлек 28,8 млн. долл. , причем более 6 млн. долл. из этой суммы он внес сам, конвертировав свои корпоративные долговые обязательства. К этому моменту Дагган лично владел 23,5% акций Pharmacyclics, которые были несколько размыты покупкой новых акций другими инвесторами.

За пять лет, прошедших с момента первого телефонного разговора с Ричардом Миллером, Дагган приобрел долю в Pharmacyclics, которая в итоге обошлась ему в 31,8 млн. долларов, но он спас компанию и поставил ее на достаточно прочную финансовую основу. Теперь Даггану нужно было, чтобы один из препаратов Pharmacyclics показал себя с лучшей стороны.

В ТОТ САМЫЙ день, когда Боб Дагган публично объявил об успешном завершении размещения акций Pharmacyclics - 5 августа 2009 г., - в крошечную медицинскую клинику в Спрингфилде, штат Орегон, явилась восьмидесятидвухлетняя женщина.

Клиника располагалась в одноэтажном здании торгового центра, в котором находился продуктовый магазин Albertsons, и являлась филиалом Онкологического института долины Уилламетт, штаб-квартира которого находилась в соседнем городе Юджин. Женщина страдала хроническим лимфоцитарным лейкозом, или ХЛЛ, который вернулся после химиотерапии, в результате чего лимфатические узлы в одной из ее подмышек раздулись до размеров мяча для гольфа.

Наиболее распространенная форма лейкоза у взрослых, CLL ежегодно диагностируется у 21 тыс. американцев преимущественно старшего возраста, что составляет более трети всех новых случаев лейкоза в США в год. Несмотря на то, что CLL относится к относительно редким видам рака, он не является достаточно редким. Поскольку ХЛЛ является медленно прогрессирующим заболеванием, в каждый момент времени с ним сталкивается около 186 000 американцев . Средний возраст пациентов - семьдесят один год, но это не просто болезнь пожилых людей. До 11% пациентов с ХЛЛ моложе пятидесяти пяти лет, так что абсолютное число молодых пациентов все же значительно.

Для врачей лечение ХЛЛ было однообразным и скучным, и, что еще хуже, в течение длительного времени не было никаких серьезных достижений в области лечения ХЛЛ. У большинства пациентов рак рос медленно, и поначалу они просто смирились с этим. Врачи, как правило, осматривали их каждые полгода и сообщали, что анализы крови в норме. Но со временем ситуация ухудшалась, и на одном из таких приемов пациенту рекомендовалось лечение. Тогда темп и ход разговора быстро менялись, и в распоряжении врачей оставалось только два средства. Во-первых, это ковровая химиотерапия, которая без разбора уничтожает как хорошие, так и плохие клетки. Второй вариант - ритуксимаб, препарат моноклональных антител, разработанный Ричардом Миллером и командой компании Idec. Эти методы лечения часто назначались в рамках комбинированной программы лечения. Ремиссии редко длились долго.