За кулисами второго фронта
Шрифт:
«Наши солдаты и офицеры окружили товарищей по оружию, до боли пожимали друг другу руки, крепко обнимались, обменивались значками, звездочками, угощались куревом. Да, не знали мы языка, и разговор шел большей частью при помощи жестов, объятий, похлопываний. Получилось просто здорово. Американцы оказались хорошими парнями, чуть позже к нам перебралась большая группа американских журналистов, а среди советских корреспондентов были Константин Симонов и Сергей Крушинский из „Комсомольской правды“.
К вечеру командир 58-й гвардейской дивизии генерал-майор Русаков встретил прибывшего с большой свитой американского генерала Райнхардта, командира 69-й пехотной дивизии 1-й американской армии. Гости в сопровождении наших офицеров направились в
Нечего говорить, что на столах появилась красочная батарея бутылок с шампанским. Произнесли тост за чудесную встречу. Однако вижу — не клеится разговор. Тут комдив подозвал кого-то из своих офицеров, что-то сказал ему — вскоре на столах появилась русская водка».
Но почему же встреча взводов Робертсона и Сильвашко, которая произошла на 3,5 часа позже контакта между Котцебу и Голобородько, первой облетела мир? Подробности рассказали Александр Сильвашко, который привел Робертсона и его солдат в свой полк, и сам Робертсон.
«Как только я доложил, что встретил американцев, — пишет Сильвашко, — в мой окоп примчались майор Ларионов, заместитель командира полка, капитан Неда, комбат, и сержант Андреев. По приглашению Робертсона мы вечером отправились на его джипе в штаб американской дивизии, которая находилась километрах в сорока пяти. Дорога заняла около часа. По пути видели, как остатки немецких частей, разбитых нашими войсками, шли сдаваться американцам. Группа немецких офицеров и солдат остановила нашу машину, чтобы узнать дорогу на сборный пункт военнопленных. Они были поражены, увидев рядом с американцами нас. С наградами, веселые, при оружии, немцы двигались вереницей прямо к штабу дивизии, аккуратно складывали там винтовки, автоматы и пулеметы. Пленные свободно разгуливали и чувствовали себя как дома. Мы — четверо, вооруженные только пистолетами, — опасались какой-нибудь выходки, особенно со стороны эсэсовцев. Поздним вечером прибыли в штаб американского полка в Вурцене. Нас не ожидали — это было видно по суматохе, вызванной нашим появлением. Вскоре мы снова отправились в путь — в штаб американской дивизии в Требзене. Туда уже сообщили, и нас ждали. Несмотря на поздний час, нас встретили радушно, гостеприимно и даже празднично. Множество репортеров атаковало нас со всех сторон, и стоило немалых усилий, чтобы избавиться от них и наконец поужинать. Тот поздний ужин как-то незаметно перешел в ранний завтрак.
Нас принял командир 69-й дивизии генерал-майор Эмиль Рейнхардт. Мы произнесли тосты за наши армии, за наши страны. А потом сфотографировались на память и в сопровождении командования американской дивизии в тринадцати джипах поехали на Эльбу: американцы должны были встретиться со своими советскими боевыми товарищами».
Фотоснимок, на котором Сильвашко обнимает Робертсона, фоторепортер, не дожидаясь каких-либо согласований в более высоких инстанциях, тотчас послал в США. На следующий день он был опубликован, и фамилии этих двух офицеров были у всех на слуху. Вот что пишет Робертсон:
«Когда мой патруль вернулся с русской делегацией вечером 25 апреля на американские позиции, мы незамедлительно встретились с прессой. Новость облетела весь мир. Мы получили наибольшую известность, так же как и честь быть первыми на официальной встрече в Торгау. Тем временем Бак Котцебу и его люди остались у русских на ночь. У него не было возможности связаться с дивизией, не говоря уже о прессе, до того, как было объявлено об официальной встрече в Торгау».
Однако такая самодеятельность была воспринята командованием обеих сторон без энтузиазма. Когда Робертсон привез с собой к генералу Рейндхардту группу советских офицеров, тот принял русскую делегацию, а патруль Робертсона приказал арестовать за нарушение приказа — выход за пределы 5-мильной зоны. Шли слухи о предании их военно-полевому суду, но командующий 1-й армией Ходжес встретил известие
Лейтенант Сильвашко и сопровождавшие его в поездке к американцам офицеры также были подвергнуты взысканиям от своего командования за действия без приказа.
На фронты пришла директива Верховного Главнокомандующего Красной Армией. В ней говорилось:
«При встрече наших войск с американскими или английскими войсками Ставка Главнокомандования приказывает руководствоваться следующим:
1). Старшему войсковому начальнику, на участке которого произошла встреча, в первую очередь связаться со старшим начальником американских или английских войск и установить согласно с ним разграничительную линию. Никаких сведений о наших планах или боевых задачах наших войск не сообщать.
2). Инициативу на организацию дружеских встреч на себя не брать. При встрече с союзными войсками относиться к ним приветливо… При желании американских или английских войск — организовать торжественную или дружескую встречу с нашими войсками…»
Но несмотря на это ограничительное распоряжение на Эльбе, а затем и в предгорьях Австрийских Альп, и на других участках огромного фронта продолжались волнующие и радостные встречи воинов союзных армий. Дружеские рукопожатия, братские объятия, обмен сувенирами — это были незабываемые мгновения в жизни сотен тысяч воинов-победителей.
В районе Эльбы произошли встречи офицеров и генералов более высокого уровня. 26 апреля командир 58-й дивизии В. Русаков принял командира 69-й дивизии Э. Рейнхардта; 27-го встретились командиры корпусов — советского 34-го Г. Бакланов и американского 5-го Р. Хюбнер; 30-го — командующие армиями 5-й гвардейской А. Жадов и 1-й американской Э. Ходжес; 28-го апреля командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И. Конев встретился с командующим 12-й группой армий генералом О. Брэдли.
На севере Германии фельдмаршал Монтгомери принял капитуляцию всех немецких войск в Нидерландах, на Фризских островах, на других островах Германии в Балтийском море и в Дании. Советские войска 2-го Белорусского фронта 5—6 мая овладели Свинемюнде и островом Рюген, встретились с англичанами в районе Ютландского полуострова.
В те же майские дни на юге в Австрии советские войска 3-го Украинского фронта соединились с американскими и английскими дивизиями в предгорьях Австрийских Альп.
Вот что происходило в Австрии. По мере того как войска американских 3-й и 7-й армий переправлялись через Дунай и захватывали новые плацдармы, немцы теряли свои последние естественные рубежи обороны, за исключением Баварских и Австрийских Альп. Будучи не в состоянии удерживать оборону где-либо вдоль Дуная, войска противника на юге в конце концов оказались столь же дезорганизованными и бессильными, как и те, которые пытались приостановить лавину войск 12-й группы армий, стремительно шедшей на восток. Немецкая 19-я армия, за исключением ее штаба, прекратила свое существование; ее войска были полностью уничтожены в результате наступления французов к швейцарской границе, где они были окружены в Шварцвальде. Остатки немецкой 7-й армии откатывались в восточном направлении, в Чехословакию, так что в Южной Германии остались только разбитые части немецкой 1-й армии.
26 апреля головные подразделения армии Паттона пересекли австрийскую границу у Дуная. Спустя несколько дней, в самом начале мая, подразделения 3-й и 7-й армий стремились обогнать друг друга и первыми оказаться в Берхтесгадене, на вилле Гитлера в горах. Слабое сопротивление здесь, а также в других проходах через Альпы говорило о том, что не было оснований беспокоиться по поводу возможного ожесточенного сопротивления последних опорных пунктов в Альпах.
Войска 1-й, 9-й и частично 3-й армий ожидали подхода с востока своего красного союзника. Стремясь войти в историю в качестве части, первой установившей контакт с русскими, дивизии состязались в изобретательности, чтобы обеспечить себе такую честь, а корреспонденты прессы и радио носились, точно встревоженные бабочки, от одного штаба к другому, если возникали слухи, что подчиненные этому штабу войска оказывались к тому времени впереди в этом состязании.