За любовь
Шрифт:
Сей повышенный интерес к собственной персоне очень нервировал. Не задумываясь, она обогнула машину и, не дожидаясь приглашения, села на переднее сидение.
– Пожалуйста, поехали отсюда! – торопливо попросила, понимая, что дала пищу для разговоров и сплетен.
– Как скажешь, – последовал невозмутимый ответ. Если Марк и был удивлен, то виду не подал, она же была ему за это благодарна. Ей было ужасно стыдно за свою выходку. Правда, прозвучавший в следующее мгновение вопрос на корню убил всякое угрызение совести.
– Соскучилась,
Аня обалдела от такой наглости и в тоже время смутилась.
–Ага, прямо днями и ночами о тебе думала, глаз сомкнуть не могла, – насмешливо парировала она. В конце концов, не признаваться же в истинном положении вещей, у этого парня и без того самомнение с пожарную каланчу.
– Да ладно, ты не умеешь врать, твое милое личико выдает все твои тайны. Куда подем? Я хочу перекусить, а ты?
Аня решила проигнорировать его первую фразу. Врать она в самом деле не умеет, да и не хочет, а вот перекусить не помешало бы. Подумав, куда можно поехать, Аня решила отправиться в «Coffe bean» на Большой Никитской. Она любила это уютное, тихое кафе, как и старый город. Было в этом что- то душевное, теплое, домашнее. Ну, а если ее спутник не одобрит сей скромный выбор, можно отправиться в «Кофеманию», расположенную неподалеку.
– Нам нужно проехать на Тверскую. Недалеко Большая Никитская, там есть тихое кафе или ты любитель более изысканных мест?
– Нет, я за уют и тишину.
– Отлично.
До кофейни они доехали в тишине, но при этом не испытывали неловкости. Разговор завязался позже.
– Здесь мило, – сказал Марк, оглядываясь по сторонам.
– Да, люблю это место. Напоминает кухню моей бабушки. Когда я впервые сюда пришла, чуть не расплакалась от ностальгии, – с улыбкой поделилась она.
Он лишь понимающе хмыкнул.
– Расскажи о себе, Эни. – ласково попросил, отчего у Ани в груди что-то сжалось и стало трудно дышать. Чтобы как-то взять себя в руки, она преувеличенно бодро сказала:
– Расскажу, если, наконец, снимешь эти дурацкие очки.
В ответ услышала тихий смех.
– Почему это они дурацкие?
– Потому что мешают при разговоре и нервируют.
– И чем же они мешают? – удивился он.
– Скрывают твои эмоции, кажется, будто я говорю сама с собой. И вообще, что за привычка ходить в очках? Ты же не звезда, скрывающаяся от папарацци. Да и, как по мне, для этих целей очки бесполезны, – объяснила она ему.
Он покачал головой, но все же очки снял и с загадочной улыбкой произнес:
– А может я и есть звезда, скрывающаяся от папарацци?
Ане оставалось лишь посмеяться.
– Вполне возможно, судя по твоему самомнению.
В это время принесли их заказ, и они с аппетитом за него принялись. Разговор продолжился во время десерта, когда Аня заметила, что Марк пристально наблюдает за ней.
– В чем дело? Я лицо запачкала? – смущенно спросила она, быстро проводя салфеткой вокруг рта.
– Нет… – мужчина хотел что- то еще сказать, но широко улыбнулся,
– А! – усмехнулась Аня. – Ну, история у меня самая обычная и ничем непримечательная. Студентка медицинского университета родом из небольшой деревеньки в Сибири- это довольно далеко отсюда.
– Вот и расскажи о своем доме.
– Разве тебе интересно?
– Мне нравится твой голос и да, мне интересно. Я раньше думал, что ангелы рождаются на небесах, а оказывается в небольшой сибирской деревеньке, – шутливо парировал он. У него была такая теплая, озорная улыбка, что Аня улыбнулась в ответ и продолжила свой рассказ.
– Там безумно красиво! Горы, хвойный лес, бурная река. Боже, ты бы знал, как я скучаю! В последнее время красоту портят многочисленные туристы, но все равно, есть такие уголки, о которых не все местные знают.
Следующие полтора часа Аня рассказывала о себе, своей жизни, исключая только те моменты, о которых не хотела никогда вспоминать, но некоторые вещи все же утаить было невозможно.
– Ты все время говоришь про бабушку, а как же родители? – заметил Марк.
Аня замолчала. Вспоминать детство было до сих пор больно и, наверное, будет больно всегда, но ответить все же пришлось.
– У меня нет родителей. Отец бросил, когда я еще не родилась, а мать умерла, когда мне было шесть лет.
– Прости, я не подумал об этом, – шепнул он, в его взгляде она увидела понимание.
– Ты тоже кого- то потерял?
Аня тут же пожалела об этом вопросе, ибо теплая атмосфера вмиг исчезла. Глаза Марка заледенели, и стало не по себе, когда он сдержанно произнес:
– Да. Мне тоже было шесть, когда мой отец умер от рака. Удивительный был человек, потрясающий отец, друг, наставник.
Почему-то она чувствовала, что это признание далось ему нелегко, и повинуясь душевному порыву, взяла его руку в свою.
– Моя мать не была мне подругой, не была идеалом, но я все равно любила ее и никогда не забуду!
Она не знала, что можно еще сказать, да и стоило ли. В конце концов, они поняли друг друга без слов. Это был момент душевной близости, момент, когда два человека сняли на миг маски и обнажили друг перед другом самые сокровенные чувства. Но он был разрушен восторженным криком мальчишки:
– Мама, смотри! Это Беркет!
Аня оглянулась и с удивлением обнаружила, что мальчик показывает в их сторону.
– Прекрати нести чепуху! – оборвала его мать, стыдливо оглядываясь. – Твой Беркет здесь никаким чудом не появится!
Только теперь Аня поняла, почему лицо Марка кажется ей знакомым. Она с интересом присмотрелась и весело отметила:
– А действительно, похож.
Марк натянуто улыбнулся.
– Меня часто путают. Может, уже пойдем?
– Да, конечно, – согласилась она, забыв о Беркете и мальчишке. Порывшись в сумке, достала кошелёк, но он остановил ее.