За миг до удара
Шрифт:
Но шутки шутками, а надо было собираться и ехать ловить негодяя, которого я так ловко заманила в свои сети. Первым делом я написала боссу записку, из которой следовало, что отправляюсь брать опасного преступника, проживающего по такому-то адресу. Рассчитываю к утру вернуться с задержанным.
Прошу не беспокоиться и по указанному адресу не приезжать, дабы не красть у меня лавры победителя.
После этого, оставив записку на своём столе, чтобы не подниматься наверх и не будить молодожёнов, я быстро оделась, взяла свою сумку и вышла во двор, тихонько захлопнув двери. Затем села в джип и выехала на улицу. До встречи с маньяком оставалось пятьдесят минут. Ехать до него было примерно столько же – он жил где-то во Владыкине. Страха во мне не было, я думала лишь о том, как завтра все начнут меня хвалить, петь дифирамбы и качать на руках. А босс… Этот противный зазнайка босс будет рыдать от сознания собственной не правоты и ничтожности. И я не подойду к нему и не утешу – пусть Валентина этим занимается. А мне будет достаточно и созерцать эту желанную моему сердцу картину.
Дороги в это время были свободными, уличные пробки давно растаяли, словно размокнув под проливным дождём, и я позволила себе немного превысить положенную скорость, не боясь, что в такую погоду гаишники выйдут на свой промысел и остановят мчащийся в ночи автомобиль. Дорогу я знала, потому как когда-то ездила в тот район по делам босса. Оставалось только добраться и разыскать нужный дом.
Ровно в половине третьего, за пять минут до назначенного срока, я стояла перед подъездом, над которым висела табличка «Квартиры с 1 по 36». Меня ждали в третьей. Дом был как дом, самый обычный, девятиэтажный, с крышей, окнами, четырьмя подъездами и лавочками около них – ничего особенного. Джип стоял на другом конце двора, и видеть, как я приехала, маньяк не мог. Тем более что его окна, защищённые железными решётками, выходили на другую сторону. Я уже побывала и там, обойдя дом кругом, и убедилась, что свет горит, но ничего не видно из-за плотно задёрнутых тёмных штор.
Сжимая в руках сумочку и чувствуя себя натуральным живцом, я вошла в подъезд, поднялась по маленькой лестнице и подошла к третьей квартире. Вокруг стояла тишина, все жильцы давно уже спали. Я прислушалась. За дверью ничего не было слышно. Глазок светился тусклым огоньком, значит, за мной никто не наблюдал. Но что-то зловещее и страшное таилось там, за этой обитой дерматином преградой, и именно мне предстояло избавить от него страждущее человечество.
Приняв вид дрожащей от нетерпения и страха наивной куклы, я собралась с духом и ровно в тридцать пять минут третьего нажала на кнопку звонка.
Я не опасалась, что он набросится на меня прямо на площадке или даже в прихожей – могли бы услышать соседи, а ему это вряд ли нужно, тем более что за ним числится уже не одно похищение. Нет, наверняка он не станет рисковать и у него имеется хитроумный план, отточенный на предыдущих жертвах. Ничего, на мне он обломает свои хищные зубы. Я дождусь момента, когда он нападёт на меня, чтобы уже потом он не смог отвертеться от закона, и быстренько сорву все его планы…
Послышались быстрые лёгкие шаги, щёлкнул замок, и дверь распахнулась.
То, что я увидела в следующий момент, один к одному соответствовало моим представлениям о маньяках. На меня смотрел хмурый, взъерошенный тип, одетый в мятые брюки и несвежую белую рубашку. На ногах у него были тапочки. Лицо его, худощавое, небритое, с длинным носом и нездорово блестящими глазами, мне сразу не понравилось. Он даже не улыбнулся, наглец, а только смерил меня плотоядным взглядом и хрипло спросил:
– Нимфа?
– Да, – от неожиданности я смутилась. – А вообще-то Мария…
– Я Олег, – он воровато осмотрел площадку. – Заходи быстрее.
Он отступил, приглашая меня в логово, а я подумала, что, видимо, сильно приспичило товарищу, если так торопит – не терпится, наверное, хлебнуть свежей кровушки.
– Раздевайся сама, вешалка перед тобой, – сказал он, прокашлявшись и продолжая меня разглядывать. – Что будешь пить?
Я ожидала этого вопроса. И дураку было понятно, что он собирается меня подпоить снотворным или ещё какой-нибудь гадостью, а потом уже изнасиловать, задушить, расчленить и вывезти за город. Или съесть – но это уже не суть важно.
Мне даже было его немного жалко.
– Я не знала, что у вас есть, поэтому по дороге заскочила в ларёк и купила своего любимого мартини.
И вытащила из пакета бутылку, украдкой наблюдая за его реакцией.
Бедняга изменился в лице, губы скривились в недовольную ухмылку.
– Ты пьёшь такую гадость? Спрячь и никому не показывай. В моем доме пьют только водку.
– Но…
– Никаких «но». Ты хочешь быть актрисой или нет?
– Хочу.
– Тогда слушай, что говорят.
Он повернулся и ушёл в комнату, оставив меня наедине с бутылкой, которую я тупо разглядывала, держа в руке. Что ж, первый тайм он выиграл – придётся теперь пить водку с клофелином…
В огромной гостиной практически не было мебели. Здоровенный угловой диван в полкомнаты, журнальный столик с дымящейся в пепельнице сигаретой и какими-то бумагами, заставленная бутылками и фужерами стойка бара в углу у окна и театральные афиши вместо ковров на стенах. Олег сидел за столом и демонстративно открывал новую бутылку «Довганя». Видимо, делал это специально, чтобы я ничего не заподозрила, а на самом деле нашпиговал водку отравой с помощью шприца. Наивный, думает, я полная дура…
– Садись, выпьем перед началом. – Он впервые улыбнулся, и по моей спине пробежали холодные мурашки от его неестественной гримасы.
– Перед каким началом? – Я робко присела на краешек дивана.
– Не дури, Машенька. – Он разлил водку и придвинул мне один фужер. – Ты ведь все прекрасно понимаешь. Не так ли? Давай, твоё здоровье…
И одним махом опрокинул в себя содержимое бокала. Я смотрела на него с изумлением и не верила глазам: он что, самоубийца? Но потом до меня дошло, что, видимо, перед моим приходом он принял противоядие и на него отрава не влияет.
Жадно схватив сигарету, он глубоко затянулся и посмотрел на меня.
– Ты чего не пьёшь? Ну-ка давай! И до дна, пожалуйста. В нашем деле без этого нельзя.
– Вы так думаете? – пожала я плечами. – Хорошо, выпью, если нельзя. Но только вы уж отвернитесь – я стесняюсь, когда на меня смотрят.
– Стесняешься, когда смотрят на тебя? – Он уставился на меня круглыми глазами и вдруг расхохотался. Да так громко, что я подумала, соседи сбегутся.
Наконец, вытерев слезы, он качнул головой и проговорил:
– Ну ты даёшь, Машуля.
А что ты будешь делать, когда на тебя смотреть будут миллионы? Нет, так не пойдёт. Или пей, или проваливай.