За миг до удара
Шрифт:
Даша жила в крайнем подъезде на первом этаже в первой квартире. Её окон почти не было видно из-за густо разросшихся под ними высоких кустарников и деревьев, за которыми явно никто не ухаживал с тех пор, как их посадили. Я гнала всю дорогу как сумасшедшая, поэтому добралась сюда за двадцать минут и была уверена, что за это время с ней ничего не случилось. Нажав на кнопку звонка, я уставилась в крашеную коричневую деревянную дверь без глазка и стала нетерпеливо ожидать, проклиная всех полоумных братцев на свете. Но дверь тупо молчала. Мне стало не по себе – неужели опоздала?! Но это же невозможно! Она же не должна была открывать никому, а взломать дверь средь бела дня никто бы не решился. Да и не сломана она была, дверь-то… Нет, тут явно что-то было не так. Позвонив ещё раз, я легонько толкнула дверь, и та, прямо как в детективных романах, со скрипом подалась. Из квартиры не доносилось ни звука. Мне стало страшно. Интуиция подсказывала мне, что уже не стоит заходить внутрь, что там наверняка окажется ещё один труп и я уже ничем не смогу помочь. Но, затаив дыхание, слыша, как рвётся из груди сердце, я все же толкнула дверь и вошла. И сразу же увидела её…
Девушка лежала в неловкой позе на спине прямо в коридоре. На ней был розовый махровый халат, задравшийся на стройных бёдрах, обнажив белые трусики.
Глаза её были широко раскрыты, в них навеки застыло детское удивление. Из левой груди торчала деревянная рукоятка кухонного ножа. Ворот халата уже разбух от крови. Не знаю, как и откуда я нашла в себе силы пройти мимо неё к стоявшему на тумбочке телефону, но я прошла и позвонила боссу. Тот оказался на месте.
– Ну и куда ты запропастилась? – ворчливо проговорил он. – Время-то идёт, сама знаешь…
– Босс, вы не поверите, – тихо проговорила я, словно боясь разбудить мёртвую, – но письма сейчас не самое главное.
– Это ещё почему? – тут же насторожился он. – Наткнулась на что-то интересное?
– Да, наткнулась, – вздохнула я, – на труп. Даже на целых два…
– Не может быть… – то ли с восхищением, то ли с завистью просипел он, а потом резко спросил:
– Кто второй?
– Подружка Елены – некая Дарья. Я сейчас у неё Дома, а она лежит в коридоре с ножом в сердце. Я опоздала самое большее на пять минут, босс. Но поверьте, я очень спешила…
– Это уже не имеет значения. Лена у себя дома?
– Да, её убили кисточкой.
– Какой ещё кисточкой?
– Обычной. Какой картины рисуют. Она художница…
– Ясно. Писем там, конечно же, не было.
– Не было.
– Ладно, скажи мне адрес этой Даши и приезжай в офис. Ничего там не трогай, поняла?
Я продиктовала ему адрес, вышла, не глядя на Дашу, из квартиры, прикрыла дверь и спустилась к машине…
– Ну что ж, кажется, что-то проясняется, – пробормотал босс, когда через час мы сидели в его кабинете в ожидании результатов осмотра мест преступлений. Родион был мрачен, как предгрозовая туча. От его былого настроения, когда он думал легко раскрутить это дело за сутки, не осталось и следа. Два жутких убийства, последовавшие одно за другим, повергли его в шок и, похоже, завели в тупик.
– И что же для вас проясняется? – уныло вздохнула я. – Мне так, например, совсем ничего не понятно.
– Проясняется то, что взялись мы за одно дело, а раскручивать придётся другое, – пробормотал он, выжидающе поглядывая на телефон. – Как думаешь, стоит позвонить Диме и поторговаться?
– Думаю, позвонить в любом случае стоит. Нужно узнать у него, в каких отношениях его брат был с Дашей. За что он мог её убить?
Босс удивлённо взглянул на меня и хмыкнул:
– А с чего ты взяла, красавица, что это убивает Алексей? Думаешь, у этих свободных художниц врагов мало? Я тут позвонил кое-кому, они проверили – нигде Алексей Коломейцев не значится и не фигурирует. Границу он не пересекал, авиабилеты не покупал, в милицию и в больницу не попадал. Это информация по всей России. Мне сообщили результаты небольшого расследования, которое было предпринято в самом начале розыска, когда поступило заявление об исчезновении.
Его машину нашли уже разворованной, там полно всяких отпечатков, никаких ценных вещей не осталось – все утащили, даже колёса и кресла, не говоря уж о двигателе. Остался один каркас и почему-то номера. По ним и определили.
Следователь, который вёл это дело, пришёл к выводу, что парень был похищен с неизвестной целью и убит. Или просто пассажир ему попался слишком нервный – всякое случается нынче. Не исключено, что его тело найдут весной вытаявшим из-под снега в ближайшем подмосковном лесу.
– И так могло быть, – согласилась я. – Но ведь Дмитрий что-то чувствует… И потом эти письма с интимными подробностями…
– Ну с письмами, во-первых, ничего не известно – их нет, – неуверенно возразил босс. – Хотя у меня тоже есть предчувствие, что Алексей жив, его никто не похищал, а он сам смылся с деньгами. Возможно, обманув при этом какого-нибудь своего сообщника, и тот решил таким вот странным образом отомстить дружку. И теперь устраивает здесь эти кошмары.
– Думаете, нужно искать неизвестного сообщника? Родион ничего не успел ответить, потому что зазвонил телефон и он схватился за трубку. Минут десять он что-то выслушивал, потом вернул трубку на место и тускло проговорил:
– Труба дело, Мария. Никаких отпечатков пальцев, никаких следов и свидетелей. Я переслал ребятам по факсу фотографию этого Алексея, они опросили всех соседей, но никто в обоих домах такого парня и в глаза не видел. В обоих домах видели похожую на тебя девушку, но это, как я понял, ты и была. Так что зацепиться не за что…
– А что ещё говорят?
– Обе, слава тебе господи, умерли мгновенно, обе сами открыли двери и впустили убийцу, и обе не ожидали, что он таковым окажется. Никаких следов борьбы. Он просто наносил неожиданный точный удар и спокойно уходил. Зачем – непонятно. Все вещи и ценности на месте, то есть это не тривиальное ограбление, а преднамеренное убийство. Сейчас ребята выясняют круг знакомств этих девушек и будут всех шерстить на предмет алиби и возможных поводов для убийства. Но лично я в этом не вижу никакого смысла.
– Я тоже. Что будем делать?
Босс поправил очки, почесал в затылке и полез в ящик стола за трубкой.
– Я сейчас позвоню Диме, – буркнул он, нежно разминая вышитый Валентиной кисет с табаком. – Пусть приезжает и рассказывает все. И о цене переговорю. Если выяснится, что это его брат причастен к убийствам, то Диму самого притянут за то, что он скрыл от следствия факт кражи денег. Если бы не скрыл, то Алексея искали бы лучше и убийств не было бы.
– О подругах его расспросите, – посоветовала я робко. – Эта Даша, как я поняла, была знакома с Алексеем, и тот не оставил у неё хорошего впечатления.
Хотя не знаю…
– Тебе и не нужно ничего знать, – босс начал раскуривать трубку. – Поезжай домой к Коломейцевым, поговори с родителями, может, найдёшь какую-нибудь ниточку.
– А что я им скажу? Кто я такая?
– Так и скажи, что Дмитрий нас нанял, потому что милиция, мол, не справляется – обычная история. Только про убийства ничего не говори. И вообще, веди себя так, будто только знакомишься с делом. Все, отправляйся…
Ангелина Степановна, мать Алексея и Димы, ждала меня, стоя в открытых дверях квартиры. Мы с ней поговорили по телефону, и я сказала, во сколько примерно приеду, но она, как видно, простояла на площадке минут пятнадцать, потому что порядком продрогла и даже накинутый на плечи пуховый платок мелко дрожал вместе с плечами. Ей было далеко за пятьдесят, она была плотной, среднего роста, довольно красивой, с густыми седыми волосами, собранными сзади в хвост и гладко облегающими круглую голову. Увидев её, я сразу поняла, от кого сыновьям достались красивые глаза и губы. Только у этой женщины глаза смотрели очень устало и с болью, а на губах дрожала вымученная улыбка. Видно, она очень сильно переживала исчезновение младшего сына…